троллейбус остановился, дверь открылась, и бодрая толпа молодых ребят вынесла ее на тротуар. «Правильно, здесь медицинский институт, — сообразила Янка. — Вот только мне сюда никак не надо. А может, в медицинский нужно было поступать?…» Отчаянно работая локтями, она вновь втиснулась в камеру пыток, именуемую салоном троллейбуса, и постаралась пролезть подальше от двери, чтобы вновь не очутиться на улице на следующей остановке.

Но тут начались новые мучения. Толстая кондукторша решила осчастливить билетами обитателей задней площадки и решительно двинулась туда. Расталкивая пассажиров могучим крупом, она протиснулась назад и грозно уставилась на Яну.

— Платите, девушка, за проезд!

— Да погодите вы до остановки, я же просто не могу кошелек из сумки достать, — взмолилась та.

— Пассажир, не оплативший свой проезд в течение одной остановки, считается безбилетным, — голосом, очень напоминавшим Янке голос любимого маминого попугая, продекламировала неумолимая кондукторша.

— Но я не могу достать деньги!

— Тогда после остановки, — неожиданно легко согласилась кондукторша, но тут же уточнила: — Штраф заплатите.

Янка не слишком хорошо знала, какую именно сумму составляет штраф, но предполагала, что до полной нищеты её не разорят. Тем не менее ее жутко возмутила такая несправедливость. Извернувшись ужом, она запустила руку в кармашек сумки и торжествующе вытащила оттуда пятисотрублевую бумажку. Сунув её кондукторше, Яна попросила один билетик. Не тут-то было. Тетка, насупившись, мрачно буркнула:

— Мелочь давайте! Нет у меня сдачи.

— Ну это уже не мои проблемы, — окончательно вышла из себя Янка. — Я вам пытаюсь заплатить за проезд, а вы у меня деньги не берете! Сдача-это ваша проблема, вы тут кондуктор, а не я. Или давайте билет, или будете говорить контролерам, что я хотела заплатить.

— Не скажу я ничего, — окрысилась кондукторша. — Вас тут вон сколько ездит, на всех сдачи не напасешься! Мелочь давай!

Однако народ, озлобленный такой ездой и вообще на генетическом уровне ненавидящий работников транспорта, дружно поддержал строптивую пассажирку, и тетка отвязалась от неё, пообещав подойти попозже. Яна с облегчением перевела дух. Ехать оставалось еще несколько остановок, стоять у заднего окна было если не комфортно, то вполне терпимо. Но ее транспортные злоключения на этом не закончились.

Еще несколько минут назад Яна почувствовала, что кто-то сзади громко сопит ей прямо в ухо. Во время перепалки с кондукторшей она как-то не обратила на это внимания, а теперь сопение усилилось и стало особенно противным. Яна сделала попытку отодвинуться, но в такой тесноте сделать это было просто немыслимо. В следующую секунду она почувствовала, как чья-то горячая рука скользит по ее филейной части. То обстоятельство, что она надела сегодня джинсы, Яну порадовало, а вот поведение обладателя шаловливых ручонок крайне возмутило. С трудом повернув голову, она увидела потрепанную жизнью физиономию мужчины лет сорока пяти. Мужик расплылся в счастливой улыбке, с готовностью демонстрируя испорченный передний зуб. Янка поерзала, пытаясь скинуть чужую мерзкую руку, но результата это не принесло.

Тогда, приложив все силы, она всё же умудрилась повернуться к наглецу и приветливо улыбнулась. Мужичонка радостно ухмыльнулся в ответ. Тогда Яна звонким ангельским голоском громко произнесла на весь троллейбус:

— Простите, пожалуйста, будьте так добры, если это вас не очень затруднит… — и, не меняя тона, продолжила. — уберите руки от моей задницы!

Залившись багровой краской, мужик протиснулся к выходу и ретировался на первой же остановке. Гордая собой, девушка вышла на следующей. Её настроение не то чтобы улучшилось — вряд ли оно могло улучшиться от подобных инцидентов, — но стало менее кислым, более боевым. Это пришлось очень кстати, поскольку начинающая журналистка уже стояла на пороге своего первого серьезного места работы. На телекомпании, вероятно, кислая барышня-размазня пришлась бы не ко двору. Уверенная в себе, симпатичная, чуточку нахальная девица, не лезущая за словом в карман, — это именно то, что надо.

Здание телекомпании «Эхо» произвело на Яну Соколову вполне благоприятное впечатление. «Достаточно прилично, но без лишней роскоши», — оценила она обстановку, попав внутрь после того, как ее с пристрастием допросил бдительный охранник.

Шеф-редактор Игорь Петрович (именно с ним договаривались друзья ее родителей) Янке тоже понравился. Это был спокойный, доброжелательный, симпатичный дядька. Кроме того, он ни единым словом не дал понять, что его попросили пристроить девочку на работу и что вообще-то журналисты без опыта ему совершенно не нужны. Игорь Петрович пояснил новенькой, что работать она будет в службе новостей и, слегка усмехнувшись, добавил:

— Что ж, Яна, не боги горшки обжигают. Поездите с нашими ребятками на съемки, присмотритесь, а там и самостоятельно работать начнете. Глядишь, и понравится!

— Не исключено, — рассмеялась новоиспеченная журналистка и отправилась в отдел новостей знакомиться со своими новыми коллегами. Глава службы новостей, тридцатилетний полноватый брюнет, запросто представившийся Эдиком, был предупрежден шефом о появлении в отделе новой персоны. Особого восторга тот факт, что к нему пристали неопытную девицу, у Эдика не вызывал, но спорить с начальством по пустякам, как известно, не следует. Лучше уступить в мелочи, но потом настоять на своём в серьёзном вопросе. Да и девица оказалась очень даже ничего, Эдику всегда нравились невысокие худенькие девушки со — светлыми пазами. Правда, у этой не поймешь, какие они — то серые, то зеленоватые, но все равно девушка симпатичная.

— Ну вот, Яна, располагайся вон за тем столом, там у нас сейчас свободно. Знакомься с ребятами. Так, кто у нас тут сейчас на месте? Это Саша Лукашин, наш оператор. Павел — тоже оператор. Это вот Катюша-лицо, так сказать, наших новостей. А это Татьяна, журналист. С остальными успеешь еще познакомиться, у нас тут никогда всех сразу на месте не бывает. Даже в день зарплаты.

Янка поздоровалась со всеми, бросила сумку на указанный ей стол и принялась осматриваться. Уютное светлое помещение, компьютер на каждом рабочем столе, несколько видеомагнитофонов и небольших телевизоров… Словом, работать можно. Вот только ещё бы знать, как это делается… Вернее, уметь. Теоретически-то она это знала.

Эдик, видимо, был неплохим начальником. Он не предоставил новенькую саму себе, а усадил ее смотреть учебный фильм. После первых десяти минут Янка поняла о телевизионной кухне больше, чем из десятка проштудированных накануне пособий. А главное, она была занята делом, а не болталась как неприкаянная. Для первого часа-двух на любой новой работе это очень важно — чтобы человек чувствовал себя при деле.

Через полчаса ее кто-то тронул за плечо. Она остановила кассету и сняла наушники. Перед ней стояла высокая девушка с буйными темно-каштановыми кудрями. Янка припомнила, что коллегу представили ей как Татьяну. Та приветливо улыбалась новенькой:

— Яна, кофе хочешь?

Она взглянула на