— Садись сюда.

Оля обрадованно плюхнулась на свободное место. А девочка подмигнула ей и шепнула:

— Тебя как зовут? Меня — Яна.

Вот так и началась обычная школьная дружба двух девчонок. Правда, по характеру Яна и Оля были совершенно разными. Но какое это имеет значение в тринадцать лет, когда главное — это совпадение взглядов на модную музыку и знакомых мальчишек. А со временем, когда выяснилось и различие музыкальных вкусов, Яна с Ольгой уже настолько привыкли к постоянному общению, что менять что-либо никому из них и в голову не приходило.

Ольга всегда казалась старше Яны. Вернее, не старше, а взрослее. Быть может, её к этому приучила жизнь в небогатой семье. Впрочем, какая там семья — одна мать, да и та постоянно озабоченная тем, как урвать лишнюю копейку. Урвать не особенно получалось, поэтому приходилось экономить. Ольга относилась к деньгам с почтением в отличие от бесшабашной Янки. Та, правда, получала от родителей на карман не слишком много, но родительское отношение к деньгам — будет день, будет пища — передалось и ей. Янкины родители не были особо состоятельными людьми, однако профессорской зарплаты отца и доцентской получки матери вполне хватало на все. А потом, когда времена изменились и стали более суровыми, мать стала преподавать свою экономику в институте торговли, превратившемся в коммерческий. Словом, все оставалось в порядке.

Ольга любила бывать у Яны. Ей очень нравилась комната подружки — светлая, с яркими плакатами на стенах, с удобным диваном, застеленным клетчатым нарядным пледом, с хорошим магнитофоном. Правда, Янка, по мнению Ольги, слушала какую-то дурацкую музыку, но в ее большой коллекции записей всегда можно было выбрать что-то, приемлемое для обеих девчонок. Нравилось Ольге и то, что родители никогда не входили к дочери, не постучав в дверь. Сначала это удивляло девочку.

— А чего это они? — спросила она как-то подругу.

— В смысле? Зачем стучат, что ли? — удивилась Яна. — А как иначе?

Ольга лишь вздохнула и промолчала. Они с матерью жили в однокомнатной хрущевке. А самое неприятное — мать без малейшего колебания лазила по карманам дочери, шарила в ее сумке и ящиках стола. Таким образом она пыталась контролировать Ольгу — не таскает ли ее акселератка-дочь с собой сигареты или, упаси Бог, презервативы. А Янка в десятом классе взяла и закурила при родителях. Это произошло при Ольге, и та обомлела от ужаса. И что же? Да ничего! А Янка, поняв, что это расстраивает предков, сама больше не повторяла этих экспериментов. Покуривала на улице, особо не скрываясь, однако дома больше этого нс делала.

Нравились Ольге и веселые вечерние чаепития в семье Соколовых. Елена Сергеевна, Янкина мама, пекла изумительные пирожки, пироги и печенье. От одного запаха текли слюнки — горячее сдобное тесто, ваниль, корица, яблоки… С ума сойти! Дома такого никогда не было. Сосиски (самые дешевые), макароны, пшенка — вот и все деликатесы. Готовить матери было некогда, да и не на что. Ольга с удовольствием осваивала кулинарные премудрости под руководством приветливой Елены Сергеевны, удивляясь полному равнодушию Яны к этой веселой науке. А Елена Сергеевна только разводила руками:

— Ну никак не могу Янку к хозяйству приучить! Зато тебя, Оля, научу — в жизни всегда пригодится. Правда, если Яна Владимировна соизволит к плите подойти, у нее все сразу получается. Видно, кулинарные способности передаются генетически!

Действительно, Янка могла при желании творить маленькие кулинарные чудеса — не задумываясь, без всяких усилий. Ольга нередко втайне завидовала ей. Впрочем, как и во многом другом. Янка блестяще писала сочинения, прекрасно знала английский — вообще все гуманитарные предметы давались ей без малейшего труда. Ольга же не обладала особыми способностями ни к гуманитарным, ни к точным наукам. Приходилось просиживать над уроками долгие часы, чтобы учиться прилично. А то, что учиться нужно хорошо, она знала твердо. Рассчитывать в жизни придется только на себя. Ну и на тех людей, кого можно использовать, — но это практически то же самое, что на себя. Использовать человека — тоже искусство.

В результате школу Ольга закончила с оценками даже получше, чем у Янки. Та не обращала внимания на такую скукотищу, как физика с химией, и трояки по этим предметам ее совершенно не смущали. Занималась она своими любимыми языками да литературой и в ус не дула. Конечно, не поступит она в институт в этом году, так поступит через год. Папа с мамой прокормят. А вот Ольгу никто кормить не стал бы, это уж точно. Вот и приходилось ей зубрить, зубрить до тошноты…

Вот только получилось в результате всё наоборот. Янка поступила в университет на факультет журналистики, а Ольга, решив заполучить солидную профессию юриста, пролетела. Собственно говоря, могла бы, наверное, и поступить, но в самый неподходящий момент в ее голову закрались сомнения: а стоит ли это вообще делать?

Вокруг хорошенькой, как кукла, Оленьки постоянно вилось достаточное количество кавалеров. Правда, почему-то они возле нее долго не задерживались, и не раз она по ночам ревела от злости — очередной парень всё больше и больше времени проводил с насмешливой, острой на язык, резкой в движениях и поступках Янкой. А та была для них «своим парнем», не пыталась кокетничать и завлекать ребят, хотя при желании вполне была на это способна. Но это кокетство было лишь игрой, Янка просто развлекалась таким образом. В отличие от Ольги, которая все делала всерьез.

А к середине десятого класса появился у Оли постоянный кавалер. Да такой, что впору ей было самой себе позавидовать. Парень был не чета сопливым пацанам-одноклассникам или Янкиным раздолбаям-студентам. То есть студентом он был, но из очень даже обеспеченной семьи. Мамаша у Кирилла заведовала большим универмагом, а папочка был крупным чином в ОБХСС — тот ещё семейный подряд! Кирюша был единственным их отпрыском, да ещё и поздним ребенком, и родители обожали его без памяти. А сам Кирилл без памяти влюбился в широко распахнутые Оленькины голубые глазам пепельные кудри до плеч, называл ее Мальвиной и закармливал шоколадными конфетами. К сожалению, особой привлекательностью парень не отличался, более того, был невзрачным заморышем, к тому же весь в прыщах.

Ольга всё же нет-нет да и задумывалась: так ли уж надо ей грызть гранит науки и чахнуть над надоевшими за десять лет учебниками? Обеспеченная жизнь — вот она, рядом, только руку протяни. Но прыщавый Кирюша вовсе не был похож не только на сказочного