Госсовета, т. е. у Сольского. Государственный контролёр генерал П.Л. Лобко, недоброжелатель министра финансов, попытался было выступить с критикой предоставления неуставных ссуд Госбанком и поднять вопрос об их избирательной выдаче, но его атака захлебнулась в Госсовете. В апреле 1902 года заседание соединённых департаментов экономии и промышленности, наук и торговли, проведённое Сольским, не поддержало доводы Лобко и отвергло предложения о тщательной проверке. Госсовет подчеркнул, что следует учитывать, насколько усложнились задачи, решаемые Госбанком, и ограничился заявлением: предоставленные Минфином объяснения достаточны, а замечания контрольного ведомства по большей части касаются того, что уже выяснено ранее[105].

Зато там, где это требовалось Витте, Сольский делал всё, чтобы его начинания получили «зелёный свет». Так было, например, с продвижением курса на привлечение зарубежных инвестиций. Разрешения об учреждении акционерных обществ с иностранным капиталом выдавал Комитет министров, где заседали противники Витте. Ещё в середине 1890-х годов такие разрешения выдавались крайне неохотно, но в конце концов Сольский, входивший в комитет по должности, сумел создать там прочное большинство для проведения нужной политики[106]. В Государственном совете Витте тоже не любил появляться: его «выводила из себя необходимость вносить туда законопроекты»[107]. И вместо дебатов в Госсовете он предпочитал по всем существенным и основным вопросам сговариваться непосредственно с Сольским[108]. Более того, у Витте всегда имелся товарищ министра, специально подобранный Сольским для контактов с членами Госсовета. На первом этапе эту роль исполнял А.П. Иващенков — правая рука Сольского ещё по Госконтролю[109]. Затем с 1897 года его заменил ближайший сотрудник Сольского по. Департаменту экономии В.Н. Коковцов — «полная противоположность Витте в смысле культурности и обходительности»[110].

Правда, нельзя сказать, что, даже избавившись от обременительного присутствия в Госсовете, министр финансов «кипел» на посту: причислить Витте к категории «горевших» на службе было бы ошибкой. Любопытно такое свидетельство: на светском рауте некая дама стала умиляться его работоспособностью, однако растроганный министр охладил её пыл. Перечислив основные направления ведомства, он заметил, что всё это многообразное хозяйство ведут его подчинённые. Сам же он лишь принимает доклады у директоров департаментов или их заместителей, на что уходит по полчаса на каждого, и в результате у него масса свободного времени. Как заметил служивший в системе Минфина и передавший этот разговор С.И.Шидловский, если в этом и имелась доля преувеличения, то небольшая[111]. Заметим, виттевское признание выглядело нонсенсом для современников, прекрасно знавших о перегруженности работой высших должностных лиц начиная с начальников отделений, не говоря о министрах[112].

В бытность свою министром Витте не скрывал, насколько значима для него поддержка Сольского. В различных всеподданнейших докладах он не упускал возможности лишний раз упомянуть о руководителе департамента экономии Госсовета, олицетворявшего русскую финансовую школу со времён царствования Александра II[113]. На чествовании Сольского, за полувековую службу удостоенного в 1902 году графского титула, Витте сказал: «Без прямого и выдающегося участия Д.М. Сольского не разрешается ни один сколько-нибудь существенный вопрос в области государственного хозяйства и экономической жизни страны. В важнейших делах министр финансов и его ближайшие сотрудники постоянно обращаются к его просвещённым указаниям, черпая в умудрённой разносторонними государственными познаниями опытности его благожелательное руководительство. Когда же убеждения Сольского не согласуются со взглядами финансового ведомства, они оберегают его от недостаточно взвешенных решений»[114]. Такие реверансы для Витте, мягко говоря, не характерны; очевидно, в этом случае на них действительно можно было не скупиться. К тому же со второй половины 1890-х и вплоть до мая 1906 года Сольский на правах начальника Департамента экономии фактически определяет работу Государственного совета: его председатель вел. кн. Михаил Николаевич из-за болезни не вникал в дела и нечасто появлялся на заседаниях[115]. Однако Сольский вовсе не был беспрекословным выразителем воли министра финансов. Когда тот в 1898 году выдвинул идею созыва межведомственного совещания по крестьянскому делу, то Сольский не поддержал Витте[116]. Объяснялось это тем, что как раз в это время руководители госканцелярии Госсовета В.К. Плеве и А.С. Стишинский приступили к обширным исследованиям в этой области, в которой являлись, в отличие от Сергея Юльевича, признанными специалистами[117].

Любопытны перипетии отставки Витте, к коей косвенно оказался причастным Сольский. Роковым для модернизатора «всея Руси» стал финляндский вопрос, обострившийся на рубеже конца XIX — начала XX века. К этому времени он стал настоящим полем соперничества придворных кругов и просвещённой бюрократии, концентрировавшейся вокруг государственной канцелярии — аппарата Госсовета. На острие борьбы этих двух сил находился, с одной стороны, Н.И. Бобриков, назначенный генерал-губернатором Финляндии, с другой — госсекретарь В.К. Плеве, ставший вдобавок статс-секретарём, министром по финляндским делам. Вот в эту-то схватку, куда были вовлечены все верхи, Витте явно не вписался, что наглядно продемонстрировало слабость его собственных аппаратных позиций. Разумеется, глава финансового ведомства не мог оставаться в стороне от развернувшихся дебатов, тем более что военный министр А.Н. Куропаткин настаивал на скорейшем включении финских гарнизонов в состав российской армии. Это требовало серьёзных бюджетных расходов: Минфин возражал против дополнительных запрашиваемых субсидий. Витте и в этом случае прибег к испытанному способу: предложил перенести вопрос под патронаж Сольского. Но тот, к удивлению Витте, надежд не оправдал. Объяснялось всё просто: авторитетные члены Государственного совета в этот момент поддерживали Плеве, явно играя на его стороне.

Это проявилось в начале 1901 года, когда дебатировался вопрос о воинской повинности применительно к Финляндии; в прениях министр финансов выглядел одиноким участником. Выступая против Куропаткина, он в то же время не мог солидаризоваться с Плеве, с которым уже находился в натянутых отношениях. На различных совещаниях, когда они сталкивались лицом к лицу, между ними часто вспыхивали перепалки[118]. На «финляндском поле» солировал госсекретарь Плеве, чьи позиции усиливались не по дням, а по часам[119]. Он сумел завоевать доверие Николая II в ходе начавшихся докладов императору, ставших постоянными после того, как он заполучил в свои руки финляндский вопрос. Вскоре энергичный Плеве стал министром внутренних дел, а Витте сразу начал проигрывать. Борьба между ними развернулась по двум направлениям — Дальний Восток и Крестьянский банк, находившийся в ведении Минфина и занимавшийся землевладением. В дальневосточной политике Плеве пошёл на союз с близкой к Николаю II группой во главе со статс-секретарём А.М. Безобразовым и адмиралом Е.И. Алексеевым, которого молва считала внебрачным сыном Александра II от одной армянки[120]. Вместе они начали дискредитировать виттевскую политику в регионе. Во внутренних делах Плеве