всем правилам социологических исследований провела довольно интересный экспертный опрос среди специалистов высокого профессионального уровня. Мне нужно было предложить механизм для оценки таких факторов, которые не могут быть выражены в цифрах, например, красота или удобство. Опрос также выявлял некоторые черты и самих опрашиваемых, например, завышенная самооценка или конформизм (приспособляемость к мнению большинства). Я опрашиваемых лично не знала, но мой руководитель В.М. Предтеченский был поражён сходством полученных мной результатов с реальными характеристиками участников опроса. До них эти сведения, естественно, не доводились. Впоследствии, в моей докторской диссертации этот метод был значительно усовершенствован.

Поначалу у меня, как и у всех вновь поступивших аспирантов, сначала не было никаких обязательств, кроме посещения заседаний кафедры и составления планов работ по годам. Поэтому у меня с в аспирантуре появилось ощущение небывалой свободы. По утрам я брала лыжи, переходила через дорогу в наш Битцевский лес и уходила по лыжне довольно далеко. Потом возвращалась, готовила обед, прибирала квартиру, забирала пораньше Мишу из сада, шила себе наряды — в общем, блаженствовала.

Но так продолжалось недолго: всех аспирантов привлекли к руководству проектированием в студенческих группах. Никаких занятий по педагогике перед этим не было, не проверялся и уровень знаний достаточный для руководства проектированием. Промышленное проектирование не представляло для меня труда, но проекты как раз были гражданскими, а ими я раньше не занималась. Эта работа отнимала какое-то время на подготовку и лыжи пришлось оставить. Правда, освоилась я быстро, помог и преподавательский опыт, который у меня был в период работы в проектном институте.

2.2. Аспиранты кафедры

В 1969 году вместе со мной в аспирантуру кафедры поступили четверо: Жанна Кароева, Пётр Буга, Энвер Чиковани и немец их ГДР Харальд (забыла его фамилию). Жанна была москвичкой, дочерью заведующего кафедрой Начертательной геометрии в Архитектурном институте, Петр прибыл из Белоруссии, Энвер — из Сухуми, а Харальд — из Лейпцига. Мы сразу же включились в круг аспирантов всех годов обучения и молодых преподавателей. Основных направлений исследований на кафедре было четыре: звукозащита, теплозащита, освещение и людские потоки. Моя работа была единственной по теме автоматизации проектирования. Поэтому в рамках исследований я ни с кем из аспирантов не контактировала. Общение проходило на кафедре, на разных общественных мероприятиях и на вечеринках. Время от времени кто-нибудь защищал диссертацию, и тогда все шли в ресторан на банкет. Собирались и дома у Жанны на праздники и дни её рождения, где присутствовали и учёные мужи — друзья её отца. Один из них даже пытался переманить меня к себе на кафедру в другой институт. Впоследствии Жанна и Петя поженились. После защиты диссертации Пётр стал заведовать издательским отделом Минвуза СССР. Через него проходили все учебники и учебные пособия, в том числе и мои. К сожалению, он рано ушёл из жизни.

Харальд, возможно из-за ограниченности знания языка, был довольно прямолинейным. На одном из первых наших собраний он спросил, сколько мне лет и, узнав, с сожалением сказал, что я его старше и поэтому не подхожу ему в жёны. При этом не удосужился спросить, подходит ли он мне, не говоря уже о том, что я была замужем. Харальд всю зиму ходил в лёгкой кожаной курточке, и в сильные морозы на него было страшно смотреть. При этом он иногда ещё ел мороженое, заглушая голод. В столовой он есть не мог. Наверное, у него была цель жениться на русской, что он, в конце концов, и осуществил, выбрав энергичную аспирантку с другой кафедры. Точнее, выбрала она его. Потом уже в Лейпциге она проявила бурную активность и «выбила» в институте, где они вместе работали, квартиру. Я посетила их в этой квартире, будучи в командировке, и увидела, что немцы могли бы поучиться у неё скупости. Во время моего к ним визита она сказала что-то вроде того, что хорошо бы, если бы я не хотела есть, а то готовить неохота. Конечно, я не хотела. Харальд слабо протестовал, но ясно было, что в доме он не хозяин.

Круг общения не замыкался только аспирантами и преподавателями кафедры. Используя возможность научных командировок во время аспирантуры, я полетела в Проектный институт гражданского строительства в Тбилиси. Я знала,

что там

проводятся исследования близкие к

моим разработкам, и, действительно,

нашла небольшую группу

1972 г

.

Подарок от грузинских друзей

энтузиастов. Она состояла шести человек примерно моего возраста: пяти мужчин и одной девушки Заиры. Приняли меня чрезвычайно радушно, предложили взять из своих работ всё, что мне нужно для диссертации и поселили у Заиры, которая жила одна. Вечером она приготовила отличный ужин

, пришёл её приятель Зураб с домашним вином и мы праздновали почти до утра. На следующий день у меня болела голова, но зато я приобрела друзей. Потом Заира неоднократно останавливалась у меня в Москве, а я у неё в Тбилиси. С Зурабом мы тоже не раз встречались на конференциях, взаимно способствовали публикациям друг друга, писали отзывы на диссертации и статьи. После одной из конференций в большом доме Зураба был банкет, где я присутствовала и слушала прекрасные грузинские песни, исполнением которых славилась его семья.

В течение срока обучения я написала ещё несколько статей в дополнение к имеющимся. Печатала всё сама на пишущей машинке «Идеал», которую мне купил Виталий. Купить машинку было проблемой даже в комиссионном магазине. Власти боялись распространения самиздата, и для покупки требовалось журналистское удостоверение. Помог наш друг, тоже Виталий, который работал тогда журналистом. Диссертацию я писала на нашем маленьком кухонном столе, там же чертила листы для экспозиции. На исходе второго года обучения, за год до окончания срока аспирантуры моя диссертация прошла предварительную защиту на кафедре и в декабре была назначена защита в Совете.

2.3. Защита

Для этого события я сшила себе костюм из прекрасной светло-лимонной итальянской шерсти и думала, что закончила основные приготовления. Но примерно за неделю до назначенного срока меня вызвал к себе в ректорат мой руководитель. 1972 г. Учёный совет во главе с В.М.Предтеченским Всеволод Михайлович. В его кабинете, к большому удивлению, я увидела своего коллегу по ГИПРОТИСу. Как оказалось, он пришёл предупредить моего руководителя о кардинальных просчётах в моей работе и рассказать что-то весьма не лестное и обо мне самой. О последнем мне Всеволод Михайлович ничего не сказал, но по ряду замечаний об этом можно было догадаться. Коллега не ожидал такого хода и страшно