пола рюкзак. Эхо хлопнувшей двери преследовало меня, пока я шёл по коридору к лифту. Я трижды нажал на стрелку вниз и практически запрыгнул в него, как только он подъехал.

Дойдя до вестибюля, я нашёл тихий уголок рядом с рождественской ёлкой и позвонил пилоту, дав ему добро на возвращение в Калифорнию в одиночку. Он предложил остаться на ночь, но не было причин, чтобы мы все застряли в Монтане перед Рождеством. Я возьму билет с Клео, и утром мы вылетим коммерческим рейсом.

Я наклонился вперёд в кресле, рюкзак лежал у моих ног, и закрыл глаза, сжимая переносицу. Чёрт побери. Чёрт бы побрал эту поездку. Проклятый Рэй. Избегать его было бесполезно, поэтому я набрал его номер.

Он не ответил.

А с чего бы ему отвечать? Они с Селеной проводили один из своих ежегодных вечеров на Рождественской неделе, и дом был полон богатых людей. Всё, что его волновало, — это то, что Клео в безопасности и скоро вернётся домой. То, чего он не знал сегодня вечером, не убьёт его.

Я встал и осмотрел холл, оценивая выходы и входы. За свою карьеру я привык проверять всё подряд. Гостиница была уютной и стильной, но не душной. Если бы не снег, это было бы идеальное место для отдыха. Это было бы гораздо лучше, чем вечеринка, которой Клео избегала в доме своего отца.

Если бы я был на её месте, я бы тоже уехал из города. Не то чтобы я признался ей в этом.

Я был наёмным работником, и никому, особенно Рэю, не было дела до моего мнения.

Завтра я доставлю Клео в Калифорнию. Она будет полностью одета, а пижама станет далёким воспоминанием. Потом я вернусь к своей жизни, а она — к своей. Единственным контактом с Клео будет еженедельный отчёт, который будет поступать ко мне на стол от команды, занимающейся её деталями.

Может быть, когда-нибудь у неё появится серьёзный парень, который продержится дольше месяца, и моё влечение к ней угаснет. Ведь за четыре года оно не прошло, но в конце концов оно должно было угаснуть, верно?

Я провёл рукой по волосам и пересёк вестибюль в направлении стойки регистрации. По крайней мере, я подумал взять с собой рюкзак, но в нём не было ничего, кроме ноутбука, шнуров для зарядки и баночки с аспирином.

Молодая женщина, стоявшая за стойкой, улыбнулась, когда я подошёл. Её не было за стойкой раньше, когда я вошёл в вестибюль. Я уже приготовился произнести какую-нибудь ерунду о том, что я парень Клео и приехал сделать ей сюрприз на Рождество, но тут увидел, как посыльный поставил поднос с одним бокалом и бутылкой шампанского в ведёрке со льдом.

Клео любила шампанское, поэтому, по наитию, я украдкой взглянул на квитанцию об оплате номера. Конечно, её имя было написано на квитанции рядом с номером 410.

— Добрый вечер, сэр, — поприветствовала Элоиза, как гласил её бейджик. — Чем я могу Вам помочь?

Я достал бумажник из кармана джинсов.

— Мне нужен номер, пожалуйста.

Её улыбка померкла.

Мой желудок упал. О, нет.

— Мне очень жаль, сэр, но на эту неделю у нас нет свободных мест. Рождество и всё такое.

— Конечно, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы.

Чёртова Монтана.

3. Клео

— Он может идти к чёрту, — пробормотала я в пустой номер.

Кем, чёрт возьми, он себя возомнил, преследуя меня здесь и приказывая мне, как ребёнку? Я взрослая и не нуждаюсь в няньке.

— Одна ночь? — насмехалась я. — Я никуда не поеду. Это мой отпуск. Мой. Это моё Рождество.

Я вскочила с кровати, слишком возбуждённая, чтобы сидеть на месте, и зашагала по номеру.

После того, как Остин ушёл, я успела выпить вторую бутылку шампанского. Ещё полфужера, и оно закончится. В голове был туман. Мои конечности были свободными и тёплыми. Мой желудок заурчал, и я икнула, уставившись на дверь, желая, чтобы принесли еду в номер. Я умирала от голода, съев на обед только крендельки в самолёте, а еда помогла бы впитать часть алкоголя.

Мне не нужно было буйное похмелье, если завтра мне предстояло ехать домой, а вполне вероятно, что ехать придётся.

Остин Майлз обычно добивался своего.

Я бы не отказалась, чтобы он перекинул меня через плечо и увёз отсюда, если ему так уж этого хотелось.

Когда-то давно я мечтала, чтобы Остин унёс меня на руках, добровольно, без пинков и криков. Когда мой отец нанял его компанию для обеспечения физической безопасности семьи, я бросила один взгляд на Остина — на его полуночные волосы и гипнотические глаза — и бум. Привет, увлечённость. Вот и всё, что это было. Маленькая, крошечная, огромная увлечённость.

Но я хорошо это скрывала. Ни одна душа на земле не знала, что я чувствую к Остину, и я унесла бы свою малюсенькую увлечённость в могилу.

Когда он только начал работать у нас, отец настоял на том, чтобы Остин лично позаботился о моей защите. С тех пор как я открыла «Крошки», у отца была паранойя, что мне угрожает опасность. От кого — загадка, но папа не отличался благоразумием, когда дело касалось его дочери.

Поэтому Остин провёл полную оценку моей жизни. Он был весь в делах, сосредоточившись на оценке безопасности в пекарне и у меня дома. Это было мило, то, как он носил с собой блокнот, делая пометки о точках доступа и возможностях взлома — если вообще можно назвать мускулистого красавца ростом метр восемьдесят три милым.

После проверки Остин счёл мой дом и рабочее место достаточно безопасными, но нуждающимися в улучшении. К тому моменту я владела пекарней уже год и никогда не сталкивалась с проблемами, но это не помешало ему установить новую систему замков на заднем входе, а также целую систему видеонаблюдения. У меня на связке ключей был брелок сигнализации. В тумбочке лежал баллончик с перцовым спреем.

Систем и мер предосторожности должно было быть достаточно, но отец всё равно настоял на телохранителе. В первые дни им был Остин. Он сидел за угловым столиком в пекарне, молча работал на своём ноутбуке, не обращая на меня почти никакого внимания. Хотя я не сомневалась, что, если бы покупатель повысил голос, он пришёл бы мне на помощь.

Очевидно, единственным человеком, которому разрешалось критиковать меня или мою выпечку, был сам Остин.

Однажды не Остин появился у меня дома в пять утра, чтобы проводить меня на работу. Это был один