12.

Через несколько месяцев на крейсере "Адмирал Кузнецов" фамилии Ветров- Бодровский произносили практически слитно, будто это был один человек. Как Мамин-Сибиряк или Римский-Корсаков.

Склоняли новых лейтенантов по матушке и по батюшке. В разных вариантах. То зачитывали им перед строем благодарности за выигранные общефлотские соревнования. Ветров-Бодровский играли в волейбол за сборную флота, Ветров стрелял, потому что был мастером спорта по пулевой стрельбе, Бодровский бегал спринт.

То разбирали конфликт с комендантским патрулем, докопавшимся до их матросов, шедших из увольнения. Их практически в паре метров от проходной пытались задержать. Якобы за нецензурную брань. Ветров дошёл до разборок в штабе флота. Но наказать своих матросов не дал. Не за что было. На КПП он и лейтенант Бодровский были лично.

К комендантским патрулям, имевшим норматив по задержаниям, у бывших нахимовцев был свой счёт. Ещё с кадетки. Нахимовцев и суворовцев, как непринявших воинскую присягу, не принято было задерживать военными патрулями. Ну, разве что замечание могли сделать по форме одежды. А так, даже увольнительные у мальчишек не проверяли. Все. Кроме комендантского патруля. От них нахимовцы просто давали дёру до ближайшей подворотни. Но отношение, конечно, бесило.

За своих матросов Ветров и Бодровский стояли горой. Но и драли, как сидоровых коз. Примерно так же, как их в свой черёд гоняли мичманы Нестеров и Сидорюк. Два дюжих мужика за сорок. Они же приговаривали в пылу воспитательной работы: "Куда матроса не целуй, везде ж@па!". И были в чем-то правы.

Матросы-срочники доброту и справедливость в свою сторону воспринимали, как норму, а вот строгость и требовательность встречали в штыки.

И только старшины-контрактники ценили, что их лейтенанты и с камбузным нарядом за обед для своих поругаются. И нагнетатели воздуха в матросские кубрики на иллюминаторы сами сделают. И в увольнение, если залетов нет, отпустят.

"Адмирал Кузнецов" — самый большой авианесущий противолодочный крейсер, участвовал в международных учениях. Походы случались дальние. Лейтенанты Ветров и Бодровский получили места в общежитии для холостых офицеров в Североморске, но за первые три года службы, до получения капитанских звёзд на погоны, ночевали там считанные недели.

Старую квартиру Ветровых в кирпичной пятиэтажке занимала какая-то другая семья. Виктор с женой и сыном получили двухкомнатную в семейном общежитии. Квартира, но коридорная система. Вещи их родителей Виктор забрал. Ни одна мелочь не пропала. Из всего, что сохранилось, Вадим попросил себе отцовский кортик и мамин кошелёк. Виктор отдал сразу.

Основным местом жительства был корабль. Офицерские каюты крохотные. На боевых кораблях всё подчинено боеспособности, а не условиям жизни. Военный корабль — не круизный лайнер. Комфорта минимум. Тяготы и лишения военной службы флотским следовало переносить стойко. Бывшим кадетам было не привыкать. И всё же они внутренне протестовали против такого крена исключительно в боеспособность.

Наблюдая за тем, как живут их зарубежные коллеги, становилось обидно за российский флот. Напичканный современнейшим оружием и техникой крейсер не давал возможности экипажу нормально отдыхать. Жара, духота, теснота, плохая работа опреснителей. Куча "мелочей", из которых состоит быт, небоевая составляющая службы. Которая не может не влиять на боевую. Человеческий фактор.

В свободное время они чертили, придумывали, как и что можно усовершенствовать.

13.

Мечта Катерины о Североморске осуществилась аж после девятого класса. Когда удалось наконец состыковать отпуск отца и наличие деда Вовы на базе флота.

Им оформили пропуска. И они полным составом отправились на север. Катерина только по пути туда сделала миллион фотографий. Крыло самолёта. Вечерняя Москва с высоты. Белая ночь в Мурманске. Дорога до КПП. Дальше дед предупредил, что с фотографиями надо осторожнее. Это пограничная зона. Неожиданно зелёный и большой Североморск.

На сопках дома очень разные. От послевоенных монументальных сталинских, до двенадцатиэтажных. Впечатляющий памятник защитникам Заполярья, который дед почему-то назвал Алёшей.

Бабушка Мила суетилась и руководила всеми. Лёля морщилась от её указаний. Отец и дед посмеивались. А Игорек, привыкший к всеобщему вниманию, совершенно спокойно реагировал на все бабушкины проявления.

Катя с Лёлей стояли на балконе адмиральской квартиры. В просвет между домами было видно залив и силуэты кораблей у причалов. Ночь. Но на самом деле полярный день. — Лёль, а как же тогда полярной ночью? — Как ночью, Катюш. Темно. Холодно. А в школу надо. Фонари. Бежишь. Главное на трапе не упасть. — Где? — не поняла Катя. — На трапе. Смотри, город же на сопках. Перепады высоты. Школа моя — вон там. Завтра покажу. По пути две лестницы. Тут их называют трапами, как на кораблях. — А северное сияние тут бывает? — Бывает, конечно. — А оно какое? — Зелёное. Как радуга, только в темноте. Всполохи такие. — А адмиралы живут лучше, чем другие? — Нет, Катюш. Так же. Только ответственности больше. Чем больше погоны, тем больше груз, как говорит дед Вова. — Он мне обещал на настоящий корабль. — Раз обещал, значит будет.

Утром назначенного дня Катерина поднялась раньше всех. Понять, который час, по небу было совершенно невозможно. Радовало, что дождя нет. В дождь, дед говорил, штормить может. Нечего им тогда на рейде делать. А тут абсолютно гладкая поверхность залива. Будто олово расплавили и разлили.

— Никак не пойму, — недоумевала Людмила Викторовна, мама Лёли, что вас, девки, тянет в море то? Ладно Игоря дед везёт. Хотя он сейчас, кажется, и не запомнит ничего. Вы то куда? — Мам, что на завтрак? Сырники? Катюш, давай, ешь. Обедать будем на корабле, — перевела разговор Лёля.

На КПП перед выходом к причалам у них проверили документы. Дежурный офицер с кортиком на боку и молоденький матрос. Катя подумала, что он же почти её ровесник. Два года разницы всего. И Венька даже повыше ростом.

— Адмиральский катер у второго причала. Вас уже ждут, — пропустил их офицер. А матрос подмигнул Катерине. Та улыбнулась в ответ. — С правой ноги шагаем на борт, — командовал из катера Владимир Максимович.

Когда катер пошёл по заливу в сторону стоящего на рейде корабля, у Кати дух захватило. Она вцепилась в поручни. Ветер с морскими брызгами бил в лицо. Небо и море сливались на линии горизонта. Корабль приближался. Издалека он казался игрушкой, но рядом с бортом миноносца "Разящий" катер выглядел совсем крохой.

14.

— Владимир Максимович, куда нам этих двух кулибиных деть? Бодровского и Ветрова. Уже по два просвета на погонах *, а они всё не угомонятся никак. Восемь рапортов по команде с прицелом на промышленность. Чертежи, обоснования, — начальник штаба флота сидел в кабинете у контр-адмирала Склодовского, ведавшего кадрами.