соседний балкон. Задача перед ним стояла непростая: балкон был заперт изнутри, пришлось лезть через приоткрытое окно. Щеколду он откинул, чай, не в первый раз.

— Спасибо! — крикнул он, обернувшись, и скрылся в квартире.

«Ни фига себе», — подумал Генка. — «Может, он жулик?»

— Где же соседи? — в комнату вошла мама, на ходу снимая фартук.

— Только один. Представляешь, он вышел на балкон и …

— Опять этот ненормальный! Никогда, никогда не впускай его в квартиру. Он в конце концов разобьется. Что я тогда скажу Ольге Афанасьевне?

— Так ты его знаешь?

— Это Кирюша. Между прочим, аспирант. Закончил тот самый факультет, на котором теперь учишься ты. Его мама работает врачом в нашей больнице.

— Не беспокойся, он не разбился, — Генка повернулся и ушел в свою комнату.

Толстый том «Введения в темпорологию» навевал тоску. Генка честно принялся читать, старательно вникая в схемы и стараясь запомнить формулы. Но результат получился ниже среднего. За полтора часа он одолел одну главу из тридцати пяти. Мама ушла, и Генка с чистым сердцем бросил бесперспективное занятие. Еще раз перебрав в голове всех однокурсников, которые могли бы одолжить ему лекции хоть на один вечер, он пришел к выводу, что нужно искать другой путь. В голове у него созрел великий план.

Выйдя на балкон, Генка прикинул номер квартиры, в которой жил аспирант. Определить его не составило труда. До коллоквиума оставалось два дня, а сосед — аспирант должен же знать хоть что-то о темпорологии? Или знать кого-нибудь с их специальности, у кого можно выпросить старые конспекты. Конечно, это авантюра. Но на безрыбье и рак — рыба. Почему бы аспиранту и не помочь по — дружески будущему коллеге, ведь он же ему помог? С такими мыслями юноша забежал в соседний подъезд, поднялся по лестнице и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыл Кирилл, уже в старых, подранных на колене джинсах и линялой футболке.

— А, это ты. Проходи. Ну что, мама ничего не спрашивала?

— Как же! Очень даже спрашивала. Запретила мне открывать вам дверь. Но это ничего. Вы приходите, когда ее нет, я всегда пущу.

— Спасибо, благодетель.

— Вы извините, я к вам тоже за помощью. У меня коллоквиум через два дня, а я не очень разобрался в материале.

— По какому предмету?

— Введение в темпорологию.

— Вот как? Что же там можно не понять? — заинтересовался Кирилл, и вдруг спросил: — На каком ты курсе?

— На втором.

— А группа какая? — продолжал допытываться любопытный сосед.

— АФ-3.

— Что ты говоришь! По-видимому, твоя фамилия Копейников.

— Да. А вы разве не знали?

— Представь себе, нет. Но легко вычислил. Скажи, пожалуйста, как зовут вашего преподавателя?

— Его фамилия Волков. Или Винников…

— Воробьев его фамилия. Это я. А ты — тот самый оболтус, который за весь семестр не посетил ни одного семинара! Да боюсь, и лекции тоже. Попался, голубчик! Щас я буду делать из тебя антрекот под майонезом.

— Это не наши методы, — Генка на всякий случай попятился назад на лестничную площадку.

— Нет, голубчик, не уйдешь! — В порыве благородного негодования Кирилл протянул руку и захлопнул дверь. Он и сам не так давно был студентом, и на его счету тоже были грехи юности, но сейчас он забыл об этом. Волею судьбы он оказался по другую сторону баррикады.

— Ладно вам, Кирилл …

— Сергеевич. Для вас, Копейников, только так.

— Может, вы никогда-никогда не прогуливали?

— Не до такой же степени, чтобы не знать своего преподавателя в лицо.

— Извините.

— «Извините!» А ты знаешь, чего мне стоило готовиться к каждому семинару? С меня по семь потов сошло, так я боялся! В аудиторию входил, как в клетку со львами, — неожиданно для себя самого разоткровенничался Воробьев. — А ты, паршивец, не мог за два месяца хоть раз зайти в аудиторию, познакомиться хотя бы.

— Так я же пришел. И вообще, давайте лучше разойдемся мирно. Я не хотел вас обидеть. Да вы сами рады будете, когда опять без ключа уйдете.

— Ну и наглец! Да я лучше ключ себе на шею на веревочке повешу, чем с тобой связываться. Учти, тройки тебе не видать, — уже без прежнего пыла заявил выдохшийся Кирилл.

— А я выучу. Правда.

— Ладно, пес с тобой. Вот тебе мои лекции. После коллоквиума вернешь. Но не выучишь — убью, имей в виду.

Генка, не смевший даже рассчитывать на такую удачу, понесся вниз через три ступеньки. Все-таки отличный парень этот сосед!

Кирилл запер дверь за Копейниковым и весело улыбнулся. Ему вдруг вспомнилось, как после Аллочкиного дня рождения он, просидев в общежитии у девчонок до часу ночи, прихватил по ошибке тетради именинницы и утром вручил Семену Григорьевичу вместо своего конспекта лекции по заболеваниям желудочно-кишечного тракта у обезьян.

Кирилл со вздохами сел за компьютер. Нужно было подготовиться к завтрашней лекции — освежить в памяти материал. Он нажал кнопку, и на экране высветились обои — они с мамой в море по горлышко.

На море они были в прошлом году: маме в кои-то веки дали отпуск в сентябре, и он повез ее в Турцию. Ну повез — это сильно сказано — она сама платила за свой билет и половину за гостиницу. Откуда у аспиранта деньги возить женщин на море, даже если это — собственная мать? А везти ее в отпуск больше было некому. Отец — физик-метеоролог — как всегда, зимовал где-то в Антарктиде, обещал приехать в ноябре.

Кирилл помнил, что во время отдыха он все время представлял себе, что отдыхает не с мамой, а с Ленкой. А сейчас понял, что отдыхать с мамой было не так плохо, да и потом, он ведь ей обещал. Обычно он уходил в отпуск в поход с друзьями, в горы, а потом на море. В горах было очень красиво, но и Турция не так плоха.

Они купались до одури, а потом мокрыми ногами шлепали к своим лежакам. Вслед за ними шел турок в синей рубашке с короткими рукавами и в легких серых брюках. Огромной метлой он смахивал остатки песка с деревянной дорожки.

Около пляжа другой турок разливал желающим пиво или соки, в палатке напротив выдавали бесплатное мороженое, но они брали по кружке пива и медленно цедили его, сидя на своих лежаках. Вечером в отеле устраивали дискотеку под открытым небом, и Кирилл танцевал с мамой, представляя, что держит в объятиях Лену.

Если бы это было в этом году, он представлял бы Настю. Странно, как эта девушка заняла все его мысли? Наверно, это все