Через мгновение дверь распахнулась и на пороге появился запыхавшийся подросток лет семнадцати. Его имени Тим не помнил.

— Здрасьте!

Кристин посмотрела на мальчишку, и ее лицо озарилось открытой улыбкой.

— Здравствуйте, Сэм, — дружелюбно поприветствовала она его. — Проходите, садитесь.

— Простите за опоздание, — пробормотал парнишка, шаркающей походкой направляясь к одной из парт, за которой уже сидел и подавал ему какие-то знаки его рыжеволосый приятель-ровесник.

— А вы и не опоздали, — сказала своим мелодичным голосом Кристин. — Ну, разве что на несколько секунд. — Она подмигнула Сэму, и тот, покраснев, расплылся в улыбке. — На втором занятии по теоретической подготовке подобное прощается. Итак, достаньте, пожалуйста, тетради и ручки. Сегодня мы поговорим об устройстве учебно-тренировочного парашюта. Основные моменты вам необходимо записать.

Все зашумели, извлекая из рюкзаков и сумок блокноты и письменные принадлежности, а Тим обвел сотоварищей растерянным взглядом. На прошлом занятии он был так поглощен размышлениями о Кристин Рэнфилд и о постыдной необходимости ей подчиняться, что, видимо, кое-что прослушал.

— Готовы? — Кристин обвела собравшихся взглядом и остановила его на Тиме. — А у вас что, уникальная память?

— Нет, — ответил Тим, шире расправляя плечи и таким образом маскируя свое замешательство.

— Но записывать то, что я собираюсь вам рассказать, вы, насколько я понимаю, не намерены? — Кристин смотрела прямо в его глаза, и Тиму казалось, что она издевается над ним в отместку за его шпильки.

— Не собираюсь, — подтвердил он.

— Почему?

— По очень простой причине. Я сегодня заработался и совсем забыл, что надо взять тетрадь и ручку, — сказал Тим, не без удовольствия подчеркивая, что он здесь один из наиболее взрослых и серьезных людей.

Кристин молча достала из внутреннего ящика стола кожаный рюкзачок, открыла его и извлекла оттуда блокнот с изображением забавного щенка на обложке. Ручку она взяла со своего стола и положила ее вместе с блокнотом перед Тимом.

— В следующий раз будьте внимательнее.

— Спасибо, — произнес Тим, пораженный ее комментарием.

Я ведь не признался, что вовсе не услышал на прошлом занятии ее слов, подумал он изумленно. Сказал, что заработался сегодня. А она как будто мысли мои прочитала. Не иначе как телепатка! Нет, современных женщин надо бояться как огня, подальше от них держаться, черт бы их всех побрал!

— Итак, начнем, — спокойно произнесла меж тем Кристин.

В течение всего последующего часа в душе Тима шла борьба. Он слушал размеренные, удивительно доходчивые объяснения Кристин и с каждой минутой все больше и больше убеждался в том, что она отменно справляется со своей работой… во всяком случае, на данном этапе.

Ха! — саркастически ухмылялся в его голове какой-то другой, исполненный ехидства и враждебности голос. Расхаживать у плакатов с картинками и что-то там рассказывать, пусть даже очень складно, способен любой дурак! Роль парашютиста-инструктора не для женщин, не для того они созданы, эти хрупкие прелестные создания, не для того. Им бы глаза да губы красить, красоваться у зеркала, покупать наряды и радоваться, а позднее рожать и воспитывать детей. Вот эти занятия для них самые подходящие. Ведь даже если эта Кристин и парашютисткой окажется неплохой, даже если обучит нас всему, что требуется, все равно в критической ситуации она не сумеет быстро взвесить все «за» и «против», чтобы решить, как действовать, и заорет от страха «мамочка!». Я уверен в этом на все сто…

Час пролетел незаметно.

— Принуждать вас заучивать все, что вы записали сегодня, наизусть, я не стану. Но попрошу еще раз внимательно просмотреть пометки и уяснить главное, — оглядывая группу выразительным взглядом, произнесла Кристин. — А теперь можете быть свободны. Жду вас в пятницу. Всем счастливо!

Тим неторопливо поднялся, двумя широкими шагами приблизился к столу и положил ручку на край, а блокнот приподнял в руке и вопросительно взглянул на Кристин.

— Я исписал всего три листа. Может, я вырву их, а…

— Не стоит, — перебила его Кристин, непринужденно улыбнувшись. — Блокноты — моя страсть со школьных времен. У меня дома их видимо-невидимо. В основном без единой записи. — Она кивнула на блокнот в руке Тима. — Этот можете оставить себе.

— Спасибо.

На мгновение Тиму показалось, что его закаленное в экстремальных условиях сердце от этих простых и искренних слов Кристин, от ее доброго жеста, от открытой улыбки вдруг размягчилось и растаяло, а скапливавшееся в нем с понедельника негодование чуть было не исчезло без следа. Но он тут же подумал, что этот маленький бунтарь с прямым взглядом гораздо лучше смотрелся бы где-нибудь в школе среди детишек или в весеннем саду на фоне распустившихся цветов.

Его охватило необоримое желание высказать Кристин хотя бы сотую долю тех мыслей, что успели его посетить за непродолжительное время их знакомства. Проводив нетерпеливым взглядом попрощавшихся с Кристин и вышедших из кабинета последними Сэма и его рыжего друга, он прищурился и испытующе на нее посмотрел.

— Можно задать вам один вопрос?

Кристин насторожилась, явно что-то заподозрив.

— Какой?

— Вы уверены, что не ошиблись в выборе занятия? И не думали ли когда-нибудь посвятить себя чему-нибудь другому, более подходящему для женщины?

Лицо Кристин напряглось. Глаза слегка потемнели, как вода в пруду перед грозой, губы сжались сильнее обычного. Тим подумал, что сейчас она взорвется. Наговорит ему чего-нибудь резкого, повысит голос, посоветует не совать нос не в свои дела и не забывать о субординации.

Но ничего подобного не произошло. Как оказалось, Кристин Рэнфилд обладала еще и редкой для женщины выдержкой и прекрасно умела управлять своими эмоциями.

— Во-первых, вы собирались задать мне всего один вопрос, а задали два, — произнесла она настолько ровно и невозмутимо, что Тим тут же понял: он ничего подобными расспросами не добьется. — А во-вторых… — продолжила Кристин так же спокойно.

— А во-вторых, это не мое дело, — перебил ее Тим, почувствовав острое желание прекратить нелепую беседу. Или хотя бы отложить ее до лучших времен. — Простите, что заговорил с вами об этом. Ничего не смог с собой поделать.

Кристин понимающе кивнула.

— Советую поучиться усмирять свои внезапные порывы. Парашютисту это необходимо. До пятницы.

Она спокойным жестом достала из стола рюкзак и, больше ни разу не взглянув на Тима, вышла из кабинета.

Некоторое время он остолбенело стоял на месте. Потом с силой сжал пальцы в кулак и ударил по столу.

— Вот чертовка!

Тим стиснул зубы, отчаянно тряхнул головой и, передразнивая Кристин, — извиваясь всем телом, как кокетничающая женщина, — произнес: