Потом словно встряхнулась, отвела взгляд от мужчины и торопливо прошла мимо открытых дверей незамеченной. Паранойя набирала обороты, поэтому на пляж я не пошла. Пробралась тропками сада, через кусты отцветших уже роз, и вышла к дикому берегу на самой границе владений моего хозяина. Здесь было не так красиво, здесь не было пирса, с которого можно было нырять в воду, но зато здесь я чувствовала себя в относительной безопасности.

Возвращалась обратно так же осторожно, но гостиная была пуста. Это внушало и опасения, и надежду. Может быть, он все же уехал? Или подкарауливает за углом, злой, желающий выпустить пар на том, кто слабее его? Но дом был все так же молчалив.

Лицо Игната было совсем серым – но я сделала все, что смогла, остальное зависело от него. Я не могла идти против его воли. Давление на препаратах удерживалось в пределах нормы, я читала ему вслух, сидя в кресле у постели. Иногда прислушивалась к происходящему в коридоре, но там была все такая же тишина. Я начала думать, что Александр и впрямь уехал.

На улице уже темнело, стремительно наступала южная, скорая на расправу ночь.  Игнат спал, я легко коснулась его лба жестом, знакомым любой матери. Чтобы проверить температуру или удостовериться, что он действительно жив, не бросил меня в этом склепе одну. Я весь день мучительно размышляла, как бы завести разговор о Максиме и не вызвать подозрений, но подходящей возможности так и не появилось. Я поднялась, прошла к дверям. Ни одна идеально подогнанная половица паркета и не задумала скрипнуть.

– Вера? – догнал меня тихий голос.

– Хотите, я останусь рядом с вами на ночь?

– Нет, не стоит. Идите, приятных снов.

Сны вряд ли могли быть приятными, не в этой жизни. Я помедлила мгновение, а затем решилась – сколько можно ходить вокруг да около?

– Этот друг вашего сына… Максим Григорьев, кто он?

– Хороший мальчик, – улыбнулся Игнат. Только прикованный к постели старик может назвать взрослого тридцатичетырехлетнего мужика мальчиком. – Но не стоит на него рассчитывать, Вера. У него невеста есть.

Жена у него есть, злобно подумала я, аккуратно прикрывая за собой дверь.  Но, разумеется, ничего подобного не сказала. Легла спать и ворочалась, думала, как быть, как подступиться, с какой стороны и сколько можно провоцировать Максима, прежде чем он взорвётся.

Ночью меня снова разбудила радио няня. Приборчик жил на моей тумбочке и оповещал меня, когда Игнату нужна помощь. Я встала, торопливо накинула халат, посмотрела на часы – проклятье, только час как уснула – и вышла в коридор. Где-то в доме было открыто окно и теперь хлопало на ветру. Судя по его порывам, надвигался шторм. Я решила найти и закрыть злополучное окно сразу, как выйду от Игната.

Дверь в комнату Игната тоже была чуть приоткрыта, её, силясь сдвинуть с места, подталкивал сквозняк. Это меня насторожило, сама не знаю отчего. Я крепче запахнула халат, обернулась. Тёмной широкий коридор. Едва заметные светлячки точечного освещения, которые реагировали на движение, и сейчас пытались разогнать тьму. Безуспешно, она пряталась по углам, за кадками с цветами, за каждой из запертых дверей. По полу гулял ощутимый сквозняк, поднимался по ногам, хозяйничал под тонкой тканью халата.

– Трусиха, – сказала я негромко и толкнула дверь.

Она открылась бесшумно. В комнате было темно, чуть слышно тикали часы, за окном завывал ветер. За надёжной защитой стен и двойного стеклопакета он казался совсем не страшным. Я на ощупь – путь был уже знаком – добралась до постели, включила прикроватный торшер. Он вспыхнул, освещая все тёплым жёлтым светом, ослепляя на мгновение. Я поморгала, склонилась над Игнатом. Его глаза были закрыты, на лице умиротворение. Я не испугалась. Я проводила уже нескольких своих подопечных, для меня смерть – это факт. От неё не убежать, она всех догоняет.

Протянула руку, коснулась шеи, нащупывая пульс. Он бился, пусть едва заметно, дергано, но бился. Я выдохнула.  Сколько не провожай людей в мир иной, смерть никогда не станет нормой жизни. Она всегда является тогда, когда ты не ждёшь, и порой отнимает самое дорогое. То, ради чего ты вообще согласна жить.

– Игнат? – позвала я.

Тишина. Потянулась к стационарному  телефону на тумбочке, но в нем лишь короткие гудки. С улицы прогрохотало, словно объясняя, почему связи нет. Надо бежать в комнату за своим телефоном, в котором сохранено лишь три номера, ни с одного из которых мне не звонили.

Я медсестра, я не врач. Мне нужно вызвать скорую помощь. Игнату необходима госпитализация. Шагнула назад, что-то хрустнуло под босой ногой, осколок впился в ступню. Посмотрела – на полу валяются ампулы, одну из них я раздавила ногой, резко запахло лекарствами. Потом, все потом. В коридоре все так же хозяйничал ветер, хлопала где-то створка окна. Моя комната была совсем рядом, я добралась до неё в два шага. Торопливо переворошила одеяла – мне уже давно никто не звонил, но привычка спать с телефоном осталась.

– Меня ждёшь?

Я чуть не застонала. Как все не вовремя. В открытых дверях стоял Александр. Босые ноги, без рубашки, руки в карманах. Наверняка пьян.

– Мне нужно позвонить. Нужно к вашему отцу, ему плохо…

Александр добрался до меня в два шага. Посмотрел сверху вниз, словно размышляя. А потом дёрнул за халат к себе, я чуть не потеряла равновесие.

– Я знаю куда более приятный способ провести время, чем хлопоты с больным стариком. Тем более в такую ненастную ночь.

Толкнул меня на постель, обрушился всем своим весом. Худощавый и подтянутый, он тем не менее был неимоверно тяжёл, я уже и забыла, что это, тяжесть мужского тела на себе. А теперь вот вспомнила, век бы не вспоминать.

– Саша! – крикнула, переходя на «ты», какое «вы», когда халат уже распахнули, руки жадно шарят по телу, а губы пытаются найти мои. От него пахло алкоголем и сигаретами, я отвернулась, уклоняясь от поцелуя. – Там твоему отцу плохо!

Ноль внимания. Все его внимание было поглощено мной. А мои мысли настолько заняты Игнатом, что я даже в панику не впала. Что изнасилование, когда рядом человек умирает? Надо просто вывернуться. Надо донести до его затуманенного алкоголем мозга, что вообще происходит. И тогда и Игнат будет спасен, и моя весьма условная честь.

Я уперлась в его грудь руками, отодвигая от себя, и начала отталкиваться от матраса ногами в надежде выбраться из-под мужчины. Но он был сильнее и разгадал мой маневр. И даже разозлился. Стиснул руки до боли, не жалея, запрокинул наверх, удерживая над моей головой. И тут я поняла, что все всерьёз. Что меня и правда возьмут и изнасилуют, и никто и не вздумает меня спасать. Просто не узнает. И что Игнат останется без помощи и, возможно, даже погибнет. Надо действовать. Делать хоть что-то.

Я воспользовалась моментом, когда Александр пытался избавиться одной рукой от своих брюк и ослабил хватку, дёрнулась вперёд, и со всей дури ударила его лбом в лицо. В голове загудело, боль стрельнула к ушам и утихла. Ему больнее, однозначно. Толкнула его ногами, сталкивая на пол, он скатился почти послушно, пьяный, запутавшийся в так и не снятых до концах штанах. Отпрыгнула от постели сама.