Он извинился, но его поступок не давал мне покоя. Я то и дело ловила на себе его изучающие взгляды, это выводило из себя, нервировало. Считала дни, мечтала, чтобы он уже уехал, а я вздохнула спокойно. Но он не спешил, и мне казалось, что это происходит мне назло.

В доме постоянно были гости. То девушки, то мужчины – они сменялись непрерывной чередой. Игнат стал хуже спать, будил меня несколько раз за ночь, заставляя то мерить ему давление, то сбивать уколами боль, то просто сидеть рядом. Изменилось и его поведение: он стал капризен, словно ребёнок. Гости и его выводили из себя. Я молилась, чтобы он просто выставил всех вон, но он молчал и терпел. Терпела и я.

Следующим вечером мы с Игнатом ужинали одни. Но я была настороже. Час назад к дому подъехали машины, откуда-то из сада доносились взрывы смеха, я сидела словно на иголках, понимая, что появление гостей лишь дело времени. Я бы оставила Игната и поднялась наверх, но не имела такого права, чинно жевала, пыталась осмысленно отвечать на вопросы, когда их задавали.

Игнат уже почти доел, когда по коридору прогрохотали шаги. Наталья захлопотала, внося блюда, расставляя приборы. Я сжалась, ожидая очередной порции пристальных взглядов.

– Здравствуйте, Игнат!

Голос был знакомым. Меня подмывало обернуться, но я терпела. Я на редкость терпеливый человек, этому научила жизнь. Гости рассаживались, грохотали отодвигаемые стулья, я не поднимала взгляда от тарелки. Я обслуга, повторила я себе. Затем не удержалась и посмотрела на Игната. Он жал руку знакомому мне мужчине. Тот самый, темноглазый, из поезда. Судя по всему, хозяин и правда рад был видеть его. Оживился, обсуждают продажу какого-то куска земли под яхтклуб, даже глаза загорелись.  Мужчина отвечал с удовольствием, сел рядом с Игнатом, зажурчал наливаемый алкоголь. Я терзала кусок мяса в своей тарелке, кусочек за кусочком, казалось, что нож просто визжит, соприкасаясь с фарфором, но на меня никто не обращал внимания. Я посмотрел на свои руки – пыльцы едва заметно дрожали. Я бросила приборы, они жалобно звякнули, сжала руки в кулаки, спрятала под скатерть.

Кусок великолепно прожаренного мяса – идеальный баланс, едва заметная розовая полоска посередине – превратился в груду неопрятных ломтиков, испачканных в соусе. Я решилась, подняла взгляд. Игнат словно ждал его, едва заметно кивнул в сторону двери. Я встала, стараясь не привлекать внимания, но казалось, что в спину смотрит вся шальная компания. Привычно приподняла плечи, чуть сутулясь, отпустила голову. Выскользнула из столовой и выдохнула.  Почти бегом поднялась по лестнице, убегая в который раз, заперла за собой дверь комнаты. Сбросила туфли. Никогда не понимала, зачем людям нужны такие красивые дома, если они отказывают себе в праве ходить в них босиком. Села на краешек постели, сложила руки на коленях. Чего я ждала? Боюсь, и сама не отдавала себе отчёт, я была слишком взвинчена.

Он пришёл, когда я уже успокоилась. Когда поверила в то, что он не появится. Сбросила с себя напряжение, заставила расслабиться. Лучший помощник в этом деле – вода. Я бы спустилась к морю, если бы не страх нарваться на нетрезвых друзей Александра или даже его самого. Поэтому решила ограничиться душем. Сняла блузку и юбку, аккуратно расправив, повесила на спинку стула. Повернулась к зеркалу, расплетая свои косы. Положила шпильки на трельяж красного дерева, подняла взгляд и увидела его отражение. Он стоял прямо за моей спиной. Дверь была заперта, но зачем обманывать себя? Когда это его останавливало?

Я обернулась, открыла рот, пытаясь найти слова, оправдаться. Но не успела. Он толкнул меня, с полочек попадали тюбики и флаконы, мои шпильки рассыпались по полу. Я упала, но он схватил меня за волосы, вынуждая вскрикнуть. Не громко, мне не нужно было чужое внимание, и я совершенно не желала объяснять, что друг хозяина делает в моей комнате. Он же поднял меня, толкнул о стену спиной, сильно, толчком вышибая воздух из лёгких. И сжал руку на моём горле. Я судорожно пыталась вдохнуть, он смотрел на меня и молчал, словно и в самом деле ждал, что я сделаю ему одолжение и сдохну.

– Блядь, – наконец сказал, я видела, что он пытается себя контролировать, чтобы и правда не убить меня. – Это такая традиция – трахаться с моими партнёрами? Ты так свято блюдешь её, что готова преследовать меня по всей России?

– Я…я не сплю с ним, – прохрипела я, пытаясь оторвать его пальцы от своего горла.

– Спи, с кем хочешь, – прошипел он в моё лицо.

Резко отпустил меня, я сползла на пол, свернулась калачиком. Остро чувствовала свою наготу, я была в одном бельё, свою ненужность, его презрение. Я пыталась не плакать, а он прошёлся по комнате, выдвигая шкафчики, швыряя мои вещи на пол. Нашёл рюкзак, вытряхнул его содержимое. Подобрал мой паспорт, открыл его, присел на корточках прямо возле меня.

– Фамилию поменяла, – удовлетворённо протянул он. – Два года сбросила. А чего имя-то оставила?

– Мне его мама дала, – ответила я, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло.

Он бросил паспорт прямо в моё лицо, корочка из твёрдой кожи царапнула висок. Я зажмурилась. Он встал, нервно ходил по комнате, продолжал разбрасывать мои вещи.

– Нет, увидев тебя в поезде, я пытался убедить себя, что это совпадение. Что ты удовлетворишь своё любопытство и уедешь. Ведь пряталась столько лет в какой-то дыре, – снова вспылил он. – Забейся туда обратно! Как нашла меня?

Я продолжала молчать. Его шаги тоже стихли, я открыла глаза, села на полу, подтянув длинные ноги. Он стоял, в руках держа распечатку фотографии, которую я нашла в сети.

– Убирайся, – сказал он. – Я не позволю сломать мою жизнь снова. Уезжай. Или я убью тебя. И я не шучу.

Он не шутил, я знала. Дверь за ним с грохотом захлопнулась. Я встала, колени чуть подгибались. Подобрала распечатку, легла на спину в постель, просто рухнула. Аккуратно расправила бумагу. Посмотрела на двух людей, которые улыбались в объектив фотокамеры.

На каком-то этапе последних лет я начала мониторить сеть. С неистовым упорством, пытаясь заполнить свои пустые никчемные дни. Я искала и не находила ничего. Удача улыбнулась мне несколько месяцев назад. Повезло мне совершенно неожиданно. Фотоотчёт с какой-то вечеринки. Фотография была подписана. Максим Григорьев, бизнесмен, со своей невестой. Тоже имя своё оставил, как и я.

Сейчас я спокойна. А тогда на меня накатила глухая ненависть. Ярость. Почему я влачу жалкое существование, прячась даже от своей тени, существование лишенное какого-либо смысла, а он, мой муж, счастлив? Я не знаю, тогда ли решила, что он не имеет права быть счастливым. Не после смерти Даньки. Он не имеет права жениться – мы даже не разведены. Не должен, сука, улыбаться, рожать новых детей, отобрав у меня единственного сына. Не знаю я и того, сколько зрело во мне желание напомнить о себе. Но когда кольцо утонуло, рухнули все барьеры, которые удерживали меня на месте.

Поэтому я здесь. Я не буду исправлять свои ошибки – на это не хватило бы всей жизни. Я совершу новую, быть может, самую бессмысленную и беспощадную. Но позволить ему быть счастливым я не могу.  Мне повезло подобраться к нему так близко, как я и не мечтала. А это судьба, никак иначе.