Остаток вечера мы болтаем о всякой ерунде. Ши рассказывает о своих офисных делах, старательно избегая всего, что касается бизнеса лунников и их будней. Сглаживает острые углы, и во всем этом ценно именно то, что мне даже не пришлось об этом просить – каким-то образом он сам хорошо чувствует, где проходит тонкая грань, за которую лучше не заступать, и почти всегда умело ее не переступает.

Так что, когда он подвозит меня до нашего места встречи, куда я, как наказанная школьница, прибегаю к нему на свидания, я даже не протестую против поцелуя.

И жду, что хотя бы на этот раз в моей прагматичной голове что-то переключится - и мы сможем дополнить наше приятое времяпрепровождение еще и приятным интимом. Вот так мы встречаемся уже почти два месяца, и за все это время я держу его на расстоянии «поцелуя». И только нежелание обидеть этого славного парня останавливает меня от шуток о Книге рекордов Гиннеса.

От Ши всегда приятно пахнет каким-то свежим одеколоном и еще чем-то немного сладким. Возможно, вишневой жвачкой, хотя я никогда не видела его чавкающим. У него твердые настойчивые губы, и он определенно знает толк в поцелуях.

Но для меня это просто... мило. То, что можно потерпеть, чтобы никого не обидеть.

Возможно, в следующий раз? В конце концов, и до него у меня не было мужчин, общение с которыми будило бы тех самых бабочек в животе. С другой стороны – кому нужны бабочки в животе, если в животе хороший ужин и вкусное вино?

— Мне пора, - я вежливо, но настойчиво выпутываюсь из его объятий, и Ши сокрушенно стонет, откидывая голову на спинку сиденья.

— Ты как призрак, Марго – ускользаешь сквозь пальцы. – В его попытке сгладить разочарование шуткой сквозить неприкрытое огорчение. Но как раз в тот момент, когда я решаю предложить сделать паузу в нашем общении, снова подтягивает меня к себе, нарочно так, чтобы мне не за что было держаться - и я вынужденно распласталась на его груди. – Я возьму билеты в кино на завтра, идет?

— Мммм... послезавтра. – Хорошо, кто я такая, чтобы спорить с судьбой? Вдруг, когда мы будем сидеть рядом и держаться за руки, как положено романтическим парочкам, случится тот самый «дзынь!» из детского мультика про монстров? – Все, мне правда пора.

Чмокаю его в щеку, выскальзываю из машины и торопливо иду в сторону дома.

Уже открываю дверь, чтобы потихоньку зайти внутрь, но в кухне горит свет - и меня встречает озадаченное лицо Жанны.

И еще – охапка белых орхидей, почему-то небрежно брошенных на стол, как будто это какой-то неопрятный веник.

— Что?.. – хочу задать вопрос, но замолкаю, потому что замечаю сидящий за столом «ответ».

— Я сказала господину Шад’Фару, что ты уже... отдыхаешь... – пытается предупредить Жанна, но, когда он начинает подниматься и буквально заполнять собой все свободное пространство, сразу тушуется и жмется к шкафу с посудой.

Проклятый лунник все стает и встает.

Его мощная фигура, как в доспех закованная в строгий черный костюм, наверняка под два метра ростом. И мне хочется стукнуть его еще и за то, что даже мне, с моими метр семьдесят четыре, приходится задирать голову, чтобы смотреть в его серебряный, как у всех лунников, взгляд. Хотя у этого глаза с легкой стальной синевой, которая при взгляде на меня начинает стремительно темнеть и клубиться, как грозовые облака.

— В чем дело, госпожа Шереметьева? – он слегка наклоняется в мою сторону. – Мой вид заставил вас потерять дар речи?

Хорошо, что он заговорил именно сейчас, до того, как мысль о его потрясающе красивых глазах успела полностью заполнить мое сознание.

Я скрещиваю руки на груди, выразительно заглядываю под стол и отбриваю:

— Вы уже все, закончились? Или есть еще пара метров в запасе? Если да, то самое время их достать, потому что я абсолютно не впечатлена.

Какой бы напряженной и идиотской ни была ситуация, похабная шутка насчет «моих дополнительных метров» едва не срывается с моего языка. Приходится буквально прикусить ее зубами, чтобы не испортить первое впечатление.

Хотя, кажется, чтобы я ни сказал и какой бы букет ни принес, Маргарита все равно будет смотреть на меня как на Годзиллу.

Черт, может, Лори был прав - и мне не следовало форсировать события?

Ладно, надо исправлять ситуацию.

— Наш разговор начался не с той ноты, госпожа Шереметьева. – Беру цветы и делаю шаг к ней, надеясь, что хотя бы они немного смягчат недовольную жесткую складку между ее бровей. – Разрешите представиться лично - К’Ррэйг Шад’Фар.

Она даже пальцем не шевелит, чтобы принять букет.

Выждав пару секунд приличия, небрежно опускаю цветы в раковину и краем глаза замечаю, как та милая, но пугливая девица, которая впустила меня в дом, короткими шагами пробирается к двери. Маргарита увлечена тем же, но стоит нам остаться одним, без предупреждения идет в атаку.

— Господин Коряга, во-первых, на часах почти полночь - и ваше нахальное вторжение невозможно оправдать никакими «особенными обстоятельствами». Во-вторых – я не помню, чтобы давала повод думать, будто желаю говорить с вами тет-а-тет. В-третьих – с какой бы очередной хитростью вы не заявились, мой ответ всегда будет «нет»! Так что, если в вашей лунной заднице осталась хоть капля уважения к чужой личной жизни, вы немедленно принесете свои извинения и уберетесь и из этого дома, и из жизни всех его обитателей!

Я смотрю на нее сверху вниз и не могу отделаться от мысли, что этой женщине – самой неподходящей из всех! – потребовалось ровно два десятка слов, чтобы свести меня с ума.

Еще примерно минуту я таращусь на нее, как какой-то дурачок, который первый раз увидел огонь, а потом – снова впервые в жизни – отступаю на два шага назад. Я никогда раньше не пасовал перед женщинами. Наоборот – они сами признавали мое преимущество, мой статус и мою внутреннюю силу, и никогда не пытались смотреть на меня так, как Маргарита Шереметьева.

Как будто это от ее решения зависит моя судьба.

Как будто это она – последний и единственный человек на земле, который может мне помочь.

Как будто это она – Серебряный дракон Шад’Фар, милостью Луны, наделенный столькими талантам.

— Прошу прощения, - слышу собственный опешивший голос и одновременно пытаюсь не задумываться, каким болваном выгляжу со стороны.

— О, это так благородно! – встревает Маргарита и даже делает пару хлопков в ладоши. – Сначала посреди ночи заявиться в чужой дом с каким-то убогим веником, поиграть мускулами перед слабой женщиной, раздуть свое эго, а потом, вдруг, вспомнить о правилах приличия. Я имею печальный опыт общения с лунниками и до недавних пор думала, что муж моей сестры – самый наглый и нахальный из всей вашей братии. Но вам, господин Коряга, удалось подвинуть его с пьедестала.

Луна, спасибо, что ты сделала болтливыми всех женщин, а не только лунных красоток.