Шиплю.

Тихонько так шиплю.

Парень не двигается.

Ласково обвиваюсь вокруг его ножки. А затем пояса. А затем груди. Ласково сжимаю. Ласково-ласково. Так ласково, что даже если бы человечек решил сейчас задышать, то уже бы не смог.

— Так тебе нужна помощь? — нервно шепнула человечка.

Отвлекаюсь от жертвы и заинтересовано смотрю в ее сторону.

— Мы поможем, — уговаривает та, косясь на зазевавшихся экзаменаторов.

Ну вот только их мне не хватало.

Слегка ослабляю хватку.

Человечек что-то не задышал.

Еще ослабляю, а потом и вовсе отползаю обратно к человечке и беспомощно свиваюсь колечком у ее ножки. Подняв мордочку, одним взглядом передаю всю скорбь этой жизни. Ну вот что эти жертвы такие хрупкие, и передумать с ними нельзя.

И вообще! Я шипела!

А человечек все-таки задышал.

— И чем же, кх-кхе-кхе, — удушливо закашлялся он, — мы можем тебе помочь?

— Пыыыш-пш-пш, — удрученно отвечаю, подсовывая им свой слегка помятый листочек с экзаменационным заданием.

— Но тут же ничего нет…

Какие догадливые детки.

— Подожди… ты даже имя свое не вписала, ты… ты что не знаешь всеобщий?!

Ну давайте-давайте, добейте меня, добейте.

— Но мы же сейчас разговариваем с тобой на нем…

Им в детстве не объясняли, что буквы и звуки это разные вещи?

— Ты не умеешь на нем писать и читать? — растерянно выдыхает человечка.

Вместо ответа сплетаюсь в клубочек и пречу мордочку в кольца.

— Оу…, - растеряно выдает человечек.

— Хочешь, мы будем читать тебе задания, а ты станешь отмечать нужные, когда мы отвернемся?

В смысле?

— Зач-ч-ем отворач-ч-ч-иватьс-с-с-ся? — шиплю.

— Ну ведь мы все должны выполнять задания честно, разве нет?

Смотрю на человечку. Человечка смотрит на меня. Вот так и понимаешь в этой жизни, как же сложно порой на интуитивно неадекватный вопрос подобрать интуитивно адекватный ответ.

Совершив пируэт кончиком хвоста, с целью донести великую в своей многогранности мысль «ой, всё», скрываюсь под партой и быстренько возращаю свою человекообразную форму, рассудив, что так нам с человечками будет удобнее. Тут же стало невыразимо тесно, зато на лодыжки тянуть перестало.

Втискиваюсь между вплотную сидящими рядом человечками сначала одним полупопием, потом вторым. Второе полупопие возражало, но смирилось.

— А откуда платье сразу берется? — Тут же, кося горящим глазом, интересуется человечек.

Мило улыбнулась его любопытству. Теперь любопытство его не будет мучить еще долго.

— Так что тут у нас с заданиями? — Доброжелательно обрашаюсь к человечке. Она почему-то сглотнула от моей доброжелательности.

— З-з-здесь несколько блоков… различные вопросы на знания и сообразительность.

— Ну вот и давайте сообразим на троих, — с воодушевлением предлагаю.

Человечки замялись.

— Уууу, честные, да? — Сочувственно тяну замогильным тоном. Такая противная болезнь, на самом деле, в большинстве случаев поддается лечению только шокотерапией в виде сессии.

— Мы… хотим попасть сюда потому, что заслуживаем. Потому, что эти испытания не просто досадная помеха на пути к мечте, а возможность понять, действительно ли ты достоин, действительно ли справишься с учебой здесь. Этот ответ важен не только приемной комиссии, но и нам самим, — вдохновенно вещает человечка.

— Да у тебя я смотрю еще и крайняя стадия. Местами смертельная. — Мрачно постановляю. А вот судя по постной мине человечка, он не безнадежен.

Стреляю в него вопросительным взглядом. Вроде не убила.

Человечек снова закашлялся, но выжил. Слабенькие они такие, ужас, как живут вообще с такой хрупкой психикой?

— Я больше боюсь, что спалят, — честно поясняет.

Хороший человек, на самом-то деле, милый такой.

— Не спалят, — честно обещаю, мысленно решив, если что, валить все на него.

Оба все еще сомневались.

— Ну хоть задания-то мне прочитайте… — грустно опускаю глазки. Шмыгаю носом. Так жалко себя стало, что сейчас начну плакать, — …я же без вас совсем не смогу…

Человечки сразу подобрели — один по половому признаку, другая — по врожденным дефектам характера, и все-таки начали по очереди тихим шепотом зачитывать задания.

С заданиями справилась довольно быстро. Вы не подумайте, не то чтобы я позорила свой род тягой к образованию, просто папа у меня суровый. Суровый архимаг с репутацией одного из лучших боевых магов в империи. Настолько суровый, что подвесить меня в детстве за хвост, чтобы я от частных преподавателей не уползала, считал абсолютно нормальным элементом воспитания молодых змеек. И даже бабушка с этим ничего поделать не смогла.

Причем не думайте, что она не пыталась.

Человеки только шокировано на меня поглядывали, в какой-то момент, видимо, решив, что я ставлю ответы наобум. Ну да, ответы знает, а на всеобщем читать не умеет. Не пояснять же им сложные языковые обычаи нашего… ну ладно. Мне просто было лень его выучить. А лень в моем случае это сила, с которой не способны справится даже объединенные войска папы и бабушки.

А человечки пусть думают, что хотят. Папа тоже думал, что старая змея архимагу не соперник.

Как говорится, папа думал — папа передумал.

На мое счастье, организаторы включили только тестовую часть, видимо, чтобы не загнуться под объемом нервных загогулин. А потому спустя всего час я любовно оглядывала ровные кружочки обведенных ответов. Не знаю насчет правильности, а кружочки красивые получились, я считаю.

Человеки мои тоже молодцы, почти все написали сами. Половину точно.

Еще спустя полчаса полный зал полный надежд наконец выдохнул в едином порыве, когда исписанные, истерзанные, местами соленые от горючих слез листочки полетели в сторону организаторов, которые, как и положено, слажено организовались для последующей проверки.

Залипательное зрелище. Хоп листочек, хоп листочек! Одна секунда — один листочек. Организаторов около тридцати человек, значит, тридцать листочков за секунду, в зале около семи тысяч существ, значит…

— Эй… Эй, змейка! — Потрепала меня за плечо человечка. — Прости, я так и не узнала, как тебя зовут… — А я не говорю, как меня зовут всяким непонятным личностям. Они имеют скверную привычку потом меня звать.

Так, я кажется уснула. Ну что сказать, всегда засыпала на математике. Вряд ли дело в трех бессонных ночах проведенных в метаниях по своему ледяному драконищу, нет-нет! Не недооценивайте коварство математики, она погубила многих.