и взирая на кота с ужасом. Вот права моя бабушка! А она всегда говорит: «Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответов»!Некрокот презрительно фыркнул, взглянул уничижительным взглядом, каким могут смотреть только коты, и отвернулся, устроив лохматую голову на массивных лапах. Вот и поговорили. Думай теперь, он, и правда, разговаривает или это мне голову солнышком  напекло. Я еще раз посмотрела на безмятежно валяющегося в теньке зверя и пришла к выводу, что все же не так сильно перегрелась. Просто передо мной, ну, очень интересный экземпляр.— Ничего себе... – побормотала я, понимая, что крысосы в Валенсии не самое занимательное. Может, тут и грифоны умеют разговаривать?  Промелькнула мысль проверить, но потом я подумала, что если сунусь в клетки, меня могут припахать к их уборке, а мне и тут лежится неплохо.

Впрочем, радовалась я рано, одну клетку мне все же оставили. Ар поделил работу по-честному. Или по-братски, этого я уже не узнаю,  Присциллу он отпустил, а мне пообещал помочь, но по факту только отвлекал разговорами, усевшись на какую-то высокую полку возле двери в клетку. В этом и был весь Ар.Я тщательно гребла отходы грифоньей жизнедеятельности и молчала. Ар несколько раз пытался меня разболтать, и я даже силилась отвечать, но не выходило. Едва я оставалась с парнем наедине, как  перед глазами всплывал его подкаченный голый зад, и мое буйное воображение рисовало картинки, как именно мы могли провести вчерашнюю ночь. После этого накатывал стыд перед собой, Аром, Кельвином и Молли, а  вместе со стыдом, приходило онемение.В итоге Ар не выдержал. Спрыгнул со своего насеста и подошел ко мне.— Давай, Этель, колись, что случилось? Ты на меня злишься?— Не-е-е… — проблеяла я и выставила перед собой вилы, пытаясь отгородиться ими от стоящего слишком близко Ара.

Парень хмыкнул, отбросил, отобранные вилы в сторону, и сделал еще один шаг, заставив меня прижаться к не очень чистой стене и нависая надо мной.

Так глупо я не чувствовала себя даже с утра. Сейчас же стояла, распластавшись по старым доскам, словно морская звезда, и испуганно хлопала глазами, пытаясь игнорировать нависающего надо мной высокого блондина.

— Ко-о-о? – глубокомысленно спросил из своего угла грифон, но ни я, ни Ар не удостоили его ответом. Мы смотрели друг другу в глаза. Я испуганно, парень с вызовом.

— Если «не-е-е», — передразнил меня друг. – В чем проблема? Что вообще происходит?

— Не знаю, — призналась я со вздохом. — Я не помню вчерашнюю ночь!

— И я не помню. – Он пожал плечами. – Это принципиально?

— А то, придурок! – разозлилась я и толкнула его в грудь.  Ну, вот как можно быть таким? Слов нет!

— Мне казалось, мы не хотим помнить, если вдруг что-то между нами было?! Или я снова не так понял? Этель, мы друзья, и давно договорились, что ты по-дружески переводишь мне все с «женского» на «человечий».

Ар смотрел на меня как на идиотку. Признаться, именно ей я себя и чувствовала. А еще, он был прав, и я действительно обещала ему переводить с «женского», только вот сейчас оказалось на редкость сложно подобрать слова и объяснить, что именно со мной происходит. Я и сама не понимала.

— Ты понял неправильно… — Призналась я со вздохом. –  Точнее, не совсем правильно. Я хочу вспомнить, что именно произошло прошлой ночью. А потом, если потребуется быстренько забыть. Когда я совсем ничего не помню, только хуже. Я начинаю представлять…И это совсем плохо, поверь.

— Хорошо… — протянул он задумчиво. —  Ты не разговариваешь со мной и шарахаешься, потому что хочешь вспомнить то, чего предпочла бы не помнить? Я правильно понимаю?

— Вот когда ты говоришь, звучит совсем по-идиотски!

Я засопела и, отодвинув Ара, потопала к выходу.

— Все. Я устала. Доуберись тут сам!

В комнате я раздраженно стащила одежду, кинула в угол платье, швырнула босоножки – одна художественно приземлилась на пуфик, другая зацепилась пятником за крючок для сумки. И посмотрев на это безобразие, отправилась в душ.  Мне нужно было подумать, ну и отмыться от въедливого запаха грифоньего помета.

Только вот домыться я не успела, услышала, как в моей комнате хлопнула оконная створка, и я выскочила из ванной,  едва успев обернуться в полотенце.

Передо мной стоял лохматый Ар и таращился на меня.

— Ой, прости! – он взъерошил пятерней волосы, а я вспыхнула под его пристальным и жадным взглядом. Ар никогда на меня так не смотрел.

— Ты так комнаты перепутал или что-то конкретное хотел? – огрызнулась я, старательно пытаясь скрыть смущение.

— Хотел, — сообщил Ар и нагло сделал шаг мне навстречу.  Я пискнула, прижала к себе полотенце и отступила, пытаясь увеличить разделяющее нас расстояние.

— Я знаю, что нам нужно сделать, чтобы  все вспомнить! – жизнерадостно сообщил парень и снова прижал меня к стене. У него появилась новая, пугающая привычка.

Вода стекала по волосам на плечи, мокрое полотенце облепило фигуру, а парень сжимал горячими руками мои плечи и пялился на губы.

— И что? – дрожащим голосом спросила я, предчувствуя, что предложение Ара может мне не понравиться.

— Только не бей… — шепнул он мне, обжигая губы дыханием.

Глава 5 Тоскливые сумерки

— Не могу пообещать, — выдохнула ему в губы, чувствуя, как голубые глаза под густыми ресницами напротив меня начинают расплываться. Дожила, Этель, плывешь от лучшего друга! Это же преступление! – Говори, что задумал, — потребовала я, безуспешно пытаясь взять себя в руки.

Будто я не понимаю, что именно! Это видно по наглым голубым глазам, по кривой самодовольной улыбке, по дрожащим крыльям носа. Я никогда в жизни не видела Ара таким. И слава всем богам! Но если парень меня сейчас просто поцелует, я не смогу сказать «нет», а потом не смогу не прибить его. Ар это прекрасно понимал, поэтому вздохнул, чуть отстранился и сказал то, что слышать  не хочу.

— Нам нужно поцеловаться…

— Поцеловаться? – прошептала я пересохшими губами. – С дуба рухнул?

Но на лице друга снова появилось привычное выражение – неоспоримая уверенность в собственной правоте.

— Ага, — жизнерадостно отозвался он. – Если мы уже делали это раньше, то непременно вспомним… Хорошая же идея? А  главное – рабочая. Просто эксперимент — не более.

Он улыбнулся и снова начал наклоняться, а я поняла, что мое сердце