Первым достиг противоположного берега Кречетов. Он плыл действительно как-то неуклюже, переворачиваясь при каждом взмахе с боку на бок, однако, его гребки, в отличие от красивых взмахов Пашки, были резкими и мощными. С сильным течением реки он справлялся более эффективно, чем его соперник.

Красноармейцы переплыли реку и растянулись на песке. Млея под жаркими лучами солнца, они изредка бросали машинальные взгляды на уцелевший чудом японский дзот. Вокруг огневой точки земля была сплошь изрыта многочисленными воронками от снарядов и авиационных бомб. Зарытое в землю бетонное сооружение располагалось на приличном удалении от берега. Из засыпанной грунтом конструкции выглядывала лишь узкая прорезь амбразуры.

— Мужики, там что-то мелькнуло, — удивлённо высказался конопатый Паша. — Ей богу, в дзоте кто-то есть!

— Не болтай ерунды, Рыжик. Там никого не может быть, потому что последний самурай унёс отсюда ноги ещё неделю назад, — заверил Кречетов. — Тебе, как всегда, что-то мерещится.

Красноармейцы приподняли головы, потом уселись, некоторые встали, все начали всматриваться в амбразуру.

— Ни черта не видно отсюда, отсвечивает, — чертыхнулся Жириков и направился к дзоту. За ним потянулось ещё пять любопытствующих человек. Кречетов плюнул презрительно вслед и не сдвинулся с места.

Когда красноармейцы были уже на подступе к дзоту, из амбразуры неожиданно брызнула пулемётная очередь. Все шестеро замертво повалились на землю.

Оставшиеся на берегу красноармейцы от внезапности не сразу сообразили, что же произошло у дзота. Они с недоумением вскочили с земли, вместо того, чтобы сразу залечь, и в состоянии шока смотрели туда, где только что шагали их товарищи. Этих секунд было достаточно пулемётчику, чтобы перенести огонь на них.

— Ложись! — крикнул Удалов, и первый распластался на песке.

За ним попадали на песок все остальные. Несколько человек, казалось, не услышали его отчаянного крика. Они, взмахнув руками, вдруг странно изогнулись и стояли в этой нелепой позе несколько секунд, пытаясь повернуться на крик. Потом их ноги подломились, они упали, уткнувшись лицом в песок и больше не двигались.

— Гриня, ты живой?! — окликнул друга Александр, когда смолкли выстрелы.

— Пока живой, — помедлив, ответил Дымов. — Только надолго ли, черт возьми? Вокруг ни камня, ни деревца, даже голову некуда уткнуть. Да и голые ж… пускают солнечных зайчиков, не хуже зеркал.

— Главное, мужики, не шевелиться, надо прикинуться убитыми, — посоветовал Удалов, лёжа вниз лицом и не подавая признаков жизни. — Пусть самурай думает, что прикончил всех, до единого.

— Он и так уже всех расстрелял, — послышался в стороне голос Тимохи Узкова, земляка Александра.

— Неужели только мы втроём задержались на этом свете? — не поверил Дымов, и громко спросил:

— Эй, есть ещё кто живой?

— Я живой, — отозвался Ришат Гилязов.

— А чего молчал?

— Вас слушал.

Больше никто не отозвался. Красноармейцы лежали, боясь пошевелиться. Каждый из них лихорадочно соображал, что можно предпринять в сложившейся ситуации. Все они были безоружны и беспомощны, и хорошо понимали: стоит только чуть шевельнуться, как японский пулемётчик тут же добьёт оживший «труп». Но и лежать десять часов под палящим солнцем в ожидании ночи было бы предосудительным решением. Солнце за это время не пощадит никого из них. Кожа уже через пару часов вздуется пузырями, а голову хватит тепловой удар.

— Что будем делать, мужики? — подал голос Узков. — У кого какие соображения?

— Ждать надо, Тимоха, ждать, — с уверенностью сказал Дымов. — Думаю, взводный нас уже потерял. А может, и стрельбу кто-нибудь слышал. Может, сейчас комполка уже пялится на нас в бинокль, изучает обстановку.

— Ну, допустим, увидел он нас дохлыми, и что? — спросил Узков. — Не направит же сразу брать дзот голыми руками? Это осиное гнездо можно только с воздуха разворотить, здесь даже пушка бессильна.

— Правильно мыслишь, Тимоха, — вступил в разговор Александр. — Никто самолёт в ближайшее время сюда не направит. Сами вляпались — самим и выбираться надо.

— А как? — в отчаянии спросил Григорий.

— Подождать надо ещё чуток, пусть притупится внимание самурая. Он, может, даже пожрать сейчас надумает, отвлечётся, — время-то обеденное. А мы вскочим все разом и — броском к воде.

Несколько минут царило полное молчание, все переваривали предложение Удалова. Неожиданно послышался глухой стон, стало понятно, что среди убитых лежит раненый красноармеец.

— Вот тебе бабушка и юрьев день! — вслух удивился Дымов. — Этого ещё нам не хватало.

— Лежать! — скомандовал Удалов. — Мы ему ничем не поможем.

— Как? Бросить раненого товарища? — возмутился Григорий. — Ты что говоришь, Сано?

— Лежать говорю! — рыкнул Александр. — Не двигайся!

Прошла ещё минута, раненый вновь застонал.

— Надо хоть взглянуть, кто это, и куда его ранило, — не соглашался Дымов и стал медленно, по сантиметру, начал поворачивать голову в направлении доносившегося стона. Пулемётчик не стрелял. Дымов подождал немного и приподнял голову.

— Это Кречетов, — оповестил Дымов. — Ранен в голову и в живот, весь в крови.

Раненый сибиряк очнулся и начал подниматься на колени.

— Кречетов, лежи! — успел крикнуть Григорий. В этот момент из дзота полоснула пулемётная очередь и сделала смертельный росчерк на теле Кречетова. Одна шальная пуля на исходе очереди попала Дымову в лоб.

Всё это увидел Удалов собственными глазами, успев до выстрелов повернуть голову вместе с Дымовым.

— Гриша!!! — вне себя дико закричал Александр.

— Бежим! — крикнул Узков.

Оставшаяся в живых троица в едином порыве вскочила с земли и помчалась к реке. Удалов рванулся вправо, Узков — влево, Гамзулин мчался посредине.

До кромки воды оставалось метров двадцать, бег измерялся секундами, и, все-таки, очередь японского смертника смогла догнать Гилязова. Он не добежал до реки несколько шагов и был убит. Узков и Удалов успели сигануть в воду.

Александр погрузился под воду до самого дна и плыл на такой глубине до помутнения в голове. Потом вынырнул на мгновенье, хватанул в лёгкие воздуха до отказа и опять ушёл под воду, для страховки изменив угол движения.

Они вынырнули с Узковым одновременно у самого берега. Судорожно глотая воздух, вцепились глазами друг в друга, не веря в своё спасение. Или они оказались уже вне зоны прицельного огня, или самурай просто махнул на них рукой, или ещё была какая-то неизвестная причина, но стрельбы из дзота больше не последовало.

На западном берегу их уже ждали. Удалов увидел сгрудившихся однополчан, на метр впереди от толпы стоял комвзвода Хорошенин с биноклем.

Узков и Удалов со страдальческими лицами вышли из воды и остановились в нерешительности, стыдливо прикрывая причинное место руками. Вид их был глупым, жалким и беспомощным.

— Где остальные? — зловещим голосом спросил Хорошенин, переводя взгляд с одного на другого.

— Там… полегли все… — срывающимся голосом, хрипло выдавил из себя Узков.

— Разрешите одеться, товарищ командир? —