Салон заполнен людьми, которые, очевидно, посещают показы кутюр на неделе моды. Я никогда в жизни не видела такого гламура. Можно подумать, что мы собираемся принять королеву Англии. Даже Эдмонд одет по высшему разряду - в изысканный темно-синий костюм с шелковым галстуком голубого цвета и соответствующим карманным платочком. Его лакированные мокасины настолько блестящие, что ослепляют меня.

— Это наш почетный гость, вон там, у пианино, но он сейчас в окружении, так что позвольте мне представить вас всем. Пойдемте.

Эдмонд берет меня под локоть и ведет вперед в толпу. Я чувствую себя коровой, которую ведут на убой.

К счастью, первым человеком, с которым меня знакомят, является молоденькая блондинка с упругими сиськами и легкими, как у Паваротти. Даже одетую, я мгновенно узнаю ее как крикунью, живущую напротив Эстель.

— Мадемуазель Джиджи, познакомьтесь, пожалуйста, с мадемуазель Оливией. — Эдмонд гордо добавляет: — Оливия — писательница.

Я встревоженно шепчу приветствие, когда Джиджи широко раскидывает руки и бросается на меня, сжав губы. Она хватает меня за плечи и горячо целует в обе щеки, а потом держит на расстоянии вытянутой руки, улыбаясь, как сумасшедшая.

Вблизи ее грудь выглядит еще более впечатляющей.

— Bonsoir, (прим. пер. с фр. — Добрый вечер) Оливия! — кричит она, — Я так рада познакомиться с тобой!

Это наркотики. Это должны быть наркотики.

Она поворачивает голову и кричит через плечо: — Гаспар! Venez ici! (прим. пер. с фр. — Иди сюда!)

Мужчина, который разговаривает с несколькими другими людьми на другом конце комнаты, оборачивается и смотрит в нашу сторону. Он высокий и стройный, одет в красивый темный костюм, ходит с легким покачиванием, что, как я могу предположить, связано с его потрескавшимся, обезвоженным и переутомленным пенисом.

Это партнер Джиджи. Причина всех ее криков.

Рыкун.

Приветливо улыбаясь, Гаспар останавливается передо мной и протягивает руку. Он говорит что-то непонятное, потому что говорит по-французски.

Я беру его протянутую руку и стараюсь не чувствовать себя в одном из тех ужасных комедийных сериалов, где в главных ролях неуклюжие идиоты, которые в реальной жизни сидели бы в тюрьме.

— Bonsoir, Гаспар. Приятно познакомиться. — Я знаю, как ты звучишь, когда кончаешь.

Либо Гаспар не знает английского, либо он из тех французов, которые знают, но не признаются в этом под страхом смерти, потому что он отвечает на французском, все еще улыбаясь своей приятной улыбкой, откровенно пялясь на мое декольте.

— Извините, я не говорю по-французски.

В ответ Эдмон, Жижи и Гаспар начинают оживленную беседу на - как вы догадались - французском языке.

Гаспар до сих пор не отпускает мою руку.

— Приятно было познакомиться с вами обоими, — говорю я Джиджи, высвобождаю свою руку из цепкой хватки Гаспара и отхожу в сторону, — а сейчас я пойду выпить.

Я разворачиваюсь и направляюсь к бару, установленному на противоположной стороне комнаты, надеясь, что Эдмонд не бежит за мной, потому что я могу быть вынуждена броситься на него, как напуганная лошадь.

Не прошло и пяти минут, а я уже паникую.

— Бурбон, — говорю я бармену, когда прихожу, запыхавшаяся от короткого спринта.

Мне действительно стоит начать заниматься спортом, но, к сожалению, мне нравятся только те физические упражнения, которые можно делать лежа.

Бармен - молодая женщина с красивой кожей и изящной шеей, которая и бровью не ведет, когда я выпиваю бурбон, который она налила мне, за один раз, и требую еще один. Она, пожалуй, единственный человек в этой комнате, который мне нравится.

Затем рядом со мной появляется высокая фигура, одетая во все черное, и я спрашиваю себя, что же я такого сделала в прошлой жизни, что Бог меня так возненавидел.

— Мне то же самое, что и леди, — говорит Джеймс бармену, наклоняя голову в мою сторону.

Не уверена, что у нее есть лишние психические отклонения, но выбейте себе что-нибудь.

Она наливает ему напиток, потом переключает внимание на пару, которая только что подошла, а мы с Джеймсом молча стоим у стены с нашими напитками в руках.

Он вкусно пахнет.

Я не заметила этого в кафе. Скорее всего, потому что все остальные мои чувства были слишком перепутаны от его вида, чтобы функционировать должным образом. Но сейчас я чувствую его запах в своем носу, и он такой же вкусный, как и все остальное. Единственное, что я могу сделать, - это выпить остаток бурбона, который выветрит его запах из моих ноздрей, что я и делаю.

— Привет, — говорит он через некоторое время, не глядя на меня.

Я обдумываю дюжину разных ответов - включая то, чтобы вылететь из комнаты, - прежде чем остановиться на довольно спокойном, — Привет.

Я даже не могу выговорить два слога, которые нужны для приветствия. Этот человек вреден для моего здоровья, когда я нахожусь рядом с ним.

Но я взрослый человек, который пережил гораздо больше дерьма, чем пребывание рядом с привлекательным мужчиной, поэтому после быстрого мысленного ободрения я снова заговариваю с мистером Вкусняшкой.

— Так что, видимо, ты действительно художник.

Оттенок смеха согревает его голос. — Наверное, да.

— Я слышала, что ты очень талантлив.

Он поворачивает голову и смотрит на меня. Такое ощущение, что я стою на солнце.

— Ты поклонница искусства?

— Нет. Ну, да. Я имею в виду, типа того. Некоторые виды искусства больше, чем другие. Кино. Музыка. Литература. Те, что мне нравятся. Но я ничего не знаю об искусстве-искусстве типа твоего. Рисование, живопись и так далее.

Он мгновение молчит, видимо, раздумывая, насколько далеко зашел мой рак мозга. Потом говорит: — Я тебе не нравлюсь.

Я допиваю остаток бурбона и осторожно ставлю стакан на барную стойку. — Я этого не говорила.

— Тебе и не нужно было. Твое выражение лица очень хорошо справляется со своей работой.

— Это не неприязнь.

Я не успеваю сдержать это, как оно выскальзывает, опасное и незаживающее, как открытая рана.

— Нет? — тихо говорит Джеймс. — Тогда что это?

Дерьмо. — Я.…не люблю вечеринки.

— Хм. Так что твой очевидный дискомфорт сейчас и вчера в кафе не имеет ко мне никакого отношения.

Звучит неубедительно. Ненавижу, когда люди слишком наблюдательны. И под людьми я имею в виду мужчин. Почему он просто стоит и смотрит на меня?

Видит меня?

Я говорю резко: — Ты неловко восприимчив.

— Я