не имел ничего против этого.

Сверхи шли и шли, называли имена, которые Женька записывал и сразу же забывал, говорили, кем являлись, адрес и место работы или учебы, тщательно описывали, где находились в момент выплеска, а потом — кого из знакомых потеряли. Некоторые отдавали случайно найденные предметы. Другие просили непременно разобраться во всем. Когда кто-то тронул Женьку за плечо, тот лишь кивнул и потянулся за новым листом, и опомнился, лишь услышав знакомый голос.

— Все закончилось, — устало проговорил Некр. — Что у вас?

Эд указал на стопку заявлений, вытащил у Женьки из пальцев ручку и повертев перед глазами, отложил к прочим артефактам.

— Немало, — вздохнул он.

— Дерк придет, пусть разберется. Волна прошла по всей Москве. Метаморфы не досчитаются многих, да и прочие — тоже. Кого разорвали, других покусали. У человеческой полиции возрастет число пропавших без вести. Жека, пойдем, — Некр, не дожидаясь ответа, прошел мимо стола и привычно направился вглубь здания. Время от времени попадающиеся на пути лужицы крови и какой-то темной жижи, он не обходил и, кажется, не замечал вовсе.

Женька вздохнул и поспешил следом.

Глава 3

На развилке Некр собирался свернуть налево, но резко остановился. Женька едва не налетел на него.

— После случившегося ты обязан меня отпустить! — донеслось откуда-то справа.

Женька вздрогнул, посмотрел в направлении, откуда раздавался голос — низкий, хрипатый, женский — но никого не увидел. Было слишком темно.

— С какого такого рожна? — раздраженно поинтересовался некромант.

Посветлело, серо-голубоватый туман поплыл по полу и стенам, образовал длинный тоннель. В конце его стояли трое: двое из них выглядели людьми, но вряд ли ими являлись, у стоящего меж ними существа вместо ног свивались кольцами два змеиных хвоста. Наг. Вернее, нагиня.

— Нас осталось немного, Некр, — проронила она с сильным шипящим акцентом, которого раньше Женька почему-то не заметил.

— Однако это не значит, будто я стану выпускать на улицы города убийц.

— Господи! — воскликнула нагиня.

— Я — не он, — фыркнул некромант и продолжил движение.

— Ну кого я сожрала?! Двух бомжей? Они так и так никому не сдались. Погибли бы зимой в холода или подхватив болезни. Никто о них не горевал. Некр, остановись! Ты ведь не любишь людей, презираешь! Почему же я обречена страдать не из-за чего?.. — летело ему в спину.

— В школе лучше учиться следовало. А слово очень верное подобрала, — заметил некромант, ускоряя шаг.

Тоннель вновь погрузился во тьму и пропал.

— Жека, не отставай.

— А при чем здесь школа? — спросил он, чтобы не фантазировать, сколько на самом деле в здании подобных тоннелей-ответвлений-ходов и кто из них способен выскочить-выпрыгнуть-слово молвить.

— Глагол «презирать» меняет значение, если литеру «е» заменить на «и», — не оборачиваясь, произнес Некр. — Но на слух ведь этого можно и не заметить, особенно если фраза звучит коряво или заведомо неверно составлена.

Женька чуть не споткнулся. Ну да… кто только не говорил, что глава Гильдии презирает людей. Это являлось истинной для всех. При этом никто отчего-то не удивлялся некоторым действиям некромантов, с презрением плохо сочетающимся. А вот с призрением — вполне.

Пока шли, несколько раз сворачивали. Временами на них кто-нибудь натыкался. Некру пытались всучить бумажные листы, Женьке — тоже. Несколько он даже взял, пока некромант не рявкнул, что первого встречного проклянет насмерть. Угроза возымела действие и больше никто не посмел заступить им дорогу.

— Зачем вся эта писанина?

— Надежда, — войдя в кабинет, Некр щелчком пальцев зажег свет (вряд ли магия, скорее чувствительный датчик), забрал у Женьки заявления, присовокупив к своим, и кинул на столешницу. — Она объединяет и людей, и сверхов. К тому же чудеса иногда случаются, — закончил он и повалился в кожаное кресло, с усилием растерев лицо ладонями.

— То есть, у изменившихся имелся шанс? — спросил Женька, мысленно ужаснувшись. Одно дело убивать кровожадную тварь, которая точно больше не станет человеком… то есть метаморфом, и совсем иное — существо временно утратившее разум. — И как сможет жить вернувшийся в себя монстр? Наверняка ведь запомнит, что кого-нибудь растерзал, а если нет, то неизвестность — еще ужаснее!

— Ох уж эти человеческие заморочки… — проворчал Некр устало. — Заканчивай с ними. У метаморфов с роду не возникает чувств вины за то, что они творят в зверином обличие. Они и так шизофреники с неустойчивой психикой, чуть больше рефлексии — и конец.

Женька вздрогнул. Вспомнилась белка. Катя наверняка растерзала бы их и… неужто не почувствовала бы потом даже сожаления?

— Все сверхи с точки зрения людей — чудовища. Без исключения. Даже рыцари, несмотря на их цель. А выплеск… на всех сказывается по-разному, — откинувшись на высокую спинку и закинув на подлокотник ноги, произнес Некр. — Кто-то утрачивает разум и звериную форму, превращается в тварь, постоянно меняющую облик и потому крайне нуждающуюся в энергии и биологическом материале. Следовательно, такие измененные… прорвавшиеся, как их еще называют, крайне агрессивны и жрут все, до чего способны дотянуться.

— Они по всей Москве бродили ночью?

— Не массово, — сказал Некр и потер глаза. — Троих обезвредили на Патриарших. Одного — в Сокольниках. Еще двоих — в районе Краснопресненской набережной. Пришлось гоняться за акулой-крокодилом-зубастой черепахой-скатом по всей Москва-реке. На катерах. Захватывающее, признаться, действо. Азарт. Тебе понравилось бы.

— Вряд ли, — ответил Женька, поежившись.

— Понравилось бы, не спорь, — хмыкнул Некр. — У водяного, который, к слову, остался в трезвом уме и здравой памяти, нервный тик и заикание, от которого он вряд ли избавится в течение ближайших лет тридцати. Местная мелкая живность, выеденная на семьдесят пять процентов, восстановится не скоро, логово русалок под памятником Петру Первому разорено полностью.

— А люди?..

— В газетах, если тебя это волнует, не станут писать о монстро-апокалипсисе. Даже в самых желтых.

— Ты ведь понимаешь: я не о том.

Некр поморщился.

— Нет. Не понимаю. У меня иначе, чем у тебя устроены мозги. Я не знаю и знать ничего не хочу о гуманизме. Для меня устранение значительной части бомжей столицы, а также бродячих животных — однозначное благо. По поводу прочих… Орден сработал быстро, активировал мощные артефакты и у большинства твоих соплеменников не то, что мысли выйти из дома не возникло, а даже посмотреть на