Но по моим щекам уже ручьями текли слезы. Мне было обидно и за его отношения с блондинкой и за то, что он увозит силой меня домой. И наконец, я чувствовала себя просто дурой.

Я стала оседать на пол жалобно плача и приговаривая:

— Я устала. Устала от этой жизни. Я не кукла, я человек, — кричала я, отчаянно.

Фрэнк молчал.

— Где-то там, сироты….маленькие дети….у них никого нет….некому за ними ухаживать.… А я избалована жизнью, единственная дочь богатых родителей, испорченная роскошью, — я знала, что он не понимает, о чем я говорю, но мне нужно было выговориться, выплакаться и сегодняшний день стал крайней точкой моего терпения. — Но мне тоже очень одиноко… — я заскулила…. — Мне мало того, что меня просто спросят как дела….я хочу любви и заботы, а не дорогих подарков…хочу, чтобы, когда я болею со мной находились любящие меня люди, а не слуги…. А сироты ведь тоже этого хотят, я знаю, я часто у них бываю, — шептала я.

— Где? — Фрэнк смотрел на меня как-то странно.

Язык развязался, то ли от нервов, то ли от алкоголя.

— В детском доме. Каждый месяц хожу… Я ничего особенного им не несу, просто сладости. А они знаешь, как меня ждут? Глаза горят, ручки тянутся ко мне… — мой голос задрожал. — Я читаю им свои сказки. Конечно, и здесь не обошлось без фамилии. Простых людей, не пускают общаться с целой группой детей, я прихожу как писатель. А благотворительность от Макдауэлов принимают охотно.

— Ты пишешь сама сказки? — только и спросил он.

— Пишу. Сначала, я писала их сама себе. Об этом никто не знает. Мне было жаль отдавать свои мечты, самое сокровенное на печать. Но потом, я поняла, что детям нравиться. И не смей надо мной смеяться, — пригрозила я, ему, немного успокаиваясь.

Я затихла, смущенная своим откровением и, в тоже время, мне стало так легко на душе. Неожиданно, Фрэнк, наклонился ко мне и прижал мою голову к своей груди. Мы сидели на сыром асфальте погружение в свои мысли.

Я просыпаюсь, осматриваю комнату и, со вздохом, поднимаюсь с постели. 17 октября — мой день рожденья. Девятнадцатый год подряд та же картина: огромная розовая коробка у постели. А мамы с папой нет, они улетели в Атланту.

— Дорогая, пойми у отца важная конференция. Я должна его поддержать, — оправдывалась мама перед отъездом.

Как ни странно, в первый раз за свою жизнь, я никак не реагирую на это. Мне все равно.

— Мы отпразднуем твой день рожденье, как только вернемся, — продолжала она. — Ты езжай, как обычно, к озеру. Отдохнешь. — Она имеет в виду, что день рожденье попадает на выходные. — А вернешься, сделаем настоящую вечеринку. Пригласим твоих друзей…

Я медленно одеваюсь. Мне хочется одеть, что-нибудь праздничное, но не могу же я одеть вечернее платье в коттедж. Поэтому я останавливаю свой выбор на белом длинном сарафане и кожаных босоножках. И удобно и красиво.

Сделала легкую укладку и подкрасилась.

Я беру дорожную сумку и уже двигаюсь к выходу, как вспоминаю, что так и не посмотрела, что подарили родители. Мне даже не интересно, что на этот раз, безумно дорогое, лежит в классической коробке для моего дня рождения. Почему-то родители всегда упаковывают подарки для меня в розовую фольгу. Создается впечатление, что они помнят, что у них дочь. Но то, что это Саманта и у неё есть свои интересы, никто не знает. Я решительно выхожу из комнаты.

Фрэнка я встречаю возле машины. Хочу, сказать, что после того вечера в клубе наши отношения изменились. Не то чтобы мы стали общаться, как друзья. Нет. Изменились наше внутреннее отношение друг к другу. Это чувствовалось, больше не было злобы и ослиной борьбы.

Я так задумалась, что не сразу замечаю, что Фрэнк протягивает мне большого лохматого тигра. Настоящий Фрэнк — тигр, а не котик.

Он хмурится сильнее, чем обычно и, когда я беру подарок, произносит хриплым голосом:

— С днем рождением.

Я смущенно благодарю:

— Спасибо, — и быстро опускаюсь на заднее сидение.

Я так растрогана этим жестом, что на моих глазах непроизвольно выступают слезы. Я решительно хлопаю ресницами, чтобы избавится от этой предательской влаги.

Но на душе моей становится так тепло, как будто чудодейственный бальзам лечит мою душу.

И хотя это, наверное, самый простой подарок за всю мою жизнь, в этот момент, он для меня самый дорогой.

Я незаметно прижимаю игрушку к груди. Впрочем, Фрэнк полностью сосредоточен на дороге.

* * *

— Фрэнк, давай посидим здесь немного. Последние теплые деньки. Смотри, какое сегодня солнышко, — говорю я, подставляя лицо теплым лучам.

Я обвожу взглядом задний двор: зеленые насаждения, фигуры керамических гномов и эльфов на каменных подставках, все это представляет целостною картину.

Пока все ещё зеленое, но скоро листья пожолкнут и осыпаться. Настанет зима.

Я сажусь, поджав под себя ноги.

Фрэнк опустился в одно из кресел неподалеку от меня.

— Я обожаю это место, — говорила я. — Здесь очень тихо и спокойно. Кажется, что дальше ничего не существует. Ни бед, ни болезней, ни войн… Здесь всё хорошо.

— Да, — согласился Фрэнк, к моему удивлению. — Но почему-то все равно люди отдают предпочтение большим городам. Наверное, красоту этого места начинаешь ценить, только после шума и пили города, — его хриплый голос лился, как тягучий крепкий коньяк.

— А ты бы хотел жить за городом? — спросила я с интересом.

Он задумался и, я подумала, что он не ответит.

— Да, поселится в тихом не приметном месте — моя мечта, — вдруг сказал он.

Я пыталась скрыть то, что его откровенность удивила меня.

— Почему ты не можешь сделать этого сейчас? — робко спросила я.

Наши взгляды встретились. Время, как будто, остановилось в это мгновение. Я зачаровано смотрела в его горящие карие глаза. Это был лучший день рожденья в моей жизни.

Вдруг в глазах Фрэнка отразился неподдельный ужас. С ловкостью пантеры, он пригнул прямо на меня. Сильный толчок его тела опрокинул меня на землю. В эту секунду послышался тихий хлопок и треск разбиваемого керамического гнома, стоявшего позади меня.

Я лежала прижатая сильным телом Фрэнка к земле и пыталась понять, что происходит. После ряда глухих хлопков гном разлетелся на куски, осыпая нас осколками. Меня охватила паника, и я пронзительно закричала.

Фрэнк хватает меня обеими руками за голову и внимательно смотрит на меня.

— Замолчи. Нам нужно пробраться в дом.

Он рывком поднимает меня на ноги. И совершает непонятные мне маневры по дороге к дому. Он двигается плавно, но в тоже время стремительно, меняя наше местоположение.