И покляласьстрашной клятвой забыть его навсегда.

Но на следующуюночь проснулась и поняла, что не усну, если снова не попытаюсь его позвать.

Позвала.

Молчание сновабыло ответом.

Ненавидя дракона ипрезирая себя, заснула.

На следующий деньвсё повторилось.

Это превратилось вежедневную, то есть еженочную дурную привычку.

Сто раз яговорила: «Ну какой смысл напоминать о себе, если тебя не хотят слышать, нехотят с тобой общаться?» И охотно с собой соглашалась, уверенная, что всё, небуду унижаться, выпрашивая ответ.

Но стоило пробитьполуночи, — как я просыпалась и понимала, что если не сделаю ещё однупопытку, не засну до утра.

Однажды,разъярённая на себя, я стиснула зубы и не стала пытаться позвать дракона. Ну ипровалялась до утра без сна, весь день потом ходила как варёная и поняла, чтовторой бессонной ночи не выдержу.

И каждый раз,перед тем, как сосредоточиться и жалобно спросить: «Ну, где же ты?! Почемумолчишь?!» — сердце ухало вниз, в висках пульсировала кровь, а все тело бросалото в жар, то в холод. И робкая надежда упрямо оживала: «А может быть, в этотраз отзовётся?»

Когда же вочередной раз молчание было ответом, сердце возвращалось на место, в душу сновазаползало холодное ожесточение и кто-то ехидный, кто сидит внутри (разумныйглист, наверное), притворно-участливо спрашивал: «Ну что, достучалась?» И я ужепочти радовалась, что результат один, надеясь, что всё, образумилась, вследующий раз не буду никого звать и спокойно просплю всю ночь.

Но на следующуюночь снова звала дракона.

Обидно было дозаикания, — ведь мне не нужно, чтобы он прилетел или отзывался каждыйдень… Только бы знать, что он есть, что он живой, что у него всё хорошо… Что онменя помнит, в конце-то концов!!!

Дракон молчал, извезды теперь тоже не пели, как совсем недавно, когда в любое время дня и ночиможно было, не разжимая губ, послать вопрос — и тут же получить три вопроса вответ.

А самое печальное,я насмерть забыла ту мелодию, что мы сплели вместе тогда, на холме у Плети. Додикой головной боли пыталась вспомнить — и не могла.

И от этогочувствовала себя так, словно меня придавили чем-то тяжёлым в тот день, когдазаморозком побило георгины у нас в саду.

В общем, проблемхватало.

Предложение Ножауехать куда-нибудь заинтересовало меня, — и я стала прикидывать, а непобывать ли мне, действительно, ещё где-нибудь?

Странный трупобнаружили через день после того, как кто-то стрелял в меня в университетскомпарке. В бухте Ай-яй-яй нашли обезображенное тело.

Человек, похоже,неудачно свалился со скал, а потом его долго шваркало прибоем о прибрежныекамни, превращая лицо незнакомца в кашу.

Об этом рассказалаза завтраком сестра, — почему-то у нас дома новости никогда не делились нате, которые можно рассказывать за столом, а которые нет — и ничего, никого нервало.

Почему Нож сделалтакие выводы, было совершенно не ясно, но он довольно сказал, догнав нас ссестрой на улице Старых Яблонь, когда мы торопились в Университет:

— Вот видишь,я же говорил тебе — ещё один сумасшедший.

Наверное, он, какмладший преподаватель, облечённый правом вести экстраординарные лекции, считал,что человек в здравом уме и твёрдой памяти со скалы не упадёт. Или вообще небудет шарахаться по скалам. А почему именно этот труп при жизни был темстрелком, Нож не пожелал разъяснять.

Вместо этого онсказал:

— Пушистая, янашел тебе одно шикарное местечко для практики. Там требуют практиканта ссовершенно определенным набором знаний и умений, достаточно редким. Твоя специализация,как ни странно, подходит. Думай быстрей — корабль отправляется завтра. Это внашем представительстве, в одном из городов на побережье в Шестом Углу.

— Да неподойдет она, — встряла сразу вредная сестра. — Это тебе,доверчивому, девочка нарассказывала, что занимается круглыми сутками, а на делето бабочек гоняет, то гусениц собирает, то рога сумками притаскивает и сушит попоручению своего курса, развешивая их на деревьях к ужасу соседей. А потом этиумники, её однокурсники, сушёные рога толкут и сдают в аптеку, уверяя, что этопервоклассное средство от импотенции. И есть покупатели, представляешь?! А ещёона вздыхает на луну, вместо того, чтобы курсовые писать.

— Если накорабле заниматься будет, повторит всё, подойдёт, — уверил Нож. — Нучто, Пушистая Сестричка, едешь?

— Поеду! —буркнула я, больше в пику сестре.

Купилась, однимсловом, как последняя дура…

Когда мы дошли докорпусов, я отправилась на лекции, а Нож с сестрой, о чём-то снова споря, пошлиоформлять мне бумаги.

Вечером сестралично проследила, чтобы я собралась, хотя Нож не появился и никаких бумаг непринёс.

Это не помешалосестре ни свет ни заря поднять нас, чтобы всей семьей припереться в ПервуюГавань ранним утром.

Нож уже стоял напричале, разговаривая с кряжистым моряком средних лет.

— Всёнормально, — сказал он, подойдя к нам. — За исключением мелочи. Вчерая немного опоздал, и документы уже оформили на другую студентку, по имени ВеткаИвы. Ты ее знаешь?

Никакой Ветки Ивыя отродясь не знала, о чём и сразу заявила:

— Оформили, —значит оформили. Не поеду, и все дела. Зря вставали в такую рань.

— Да нет,едешь, — подхватил меня под локоть Нож. — Та девушка заболела, асекретарь отпросился за город на три дня по семейным делам, мы просто не успеембумаги переписать. Тебе-то какая разница, под чьим именем ехать?

— Это мнекак-то не нравится… — замялась я, чувствуя непонятный подвох.

— Почему? —тут же спросила сестра, беря меня под другой локоть. — Это же только внаправлении чужое имя стоит, все остальные документы — твои. А другого такогослучая не будет. Корабль сейчас уйдет.

Не успела яопомниться и сообразить, что даже толком не знаю, в чём конкретно будетзаключаться моя практика и где находится этот пресловутый Шестой Угол, какочутилась на борту корабля, который назывался «Золотой пёс».

Папа с мамойпотерянно стояли на причале, похоже, тоже совсем не понимая, к чему вся спешкаи суматоха, и прижимались друг к другу, словно ища опоры в этом странном мире,где выросшие дети совершают непонятные родителям поступки.

— Если ты не подойдёшь, —тебя этим же судном обратно и отправят! — сообщила сестра в качестветеплого прощального напутствия. — Не бездельничай, садись сразу законспекты. Я пометила крестиком те два средних сундука, где они лежат. Абольшой ящик на корабле не распаковывай — там всякая утварь, чтобы обустроитьсяна новом месте. Тюфяк, подушка и всё такое. Деньги трать экономно, мы будемтебе присылать понемножку с каждым кораблем. Не выпендривайся, одевайсяпотеплее. Много сладкого не ешь, долго не спи — ты не дома. Не позорь семью!