С Флорой Флайберт мы познакомились в университете. Она искала себе соседку для съема квартиры, а я, собственно, искала квартиру и наткнулась на ее объявление на доске в холле. Оказалось, что она учится на той же кафедре, что и я, только на другом факультете и тремя курсами старше. И с того момента, как я втащила свои пожитки на третий этаж дома № 3 по улице Сквозняков, мы были неразлучны. Как-то быстро сжились, сроднились и такого душевного единения я, пожалуй, не испытывала никогда, даже с сестрами.

Это Флора сначала устроилась на работу в исследовательский центр, только по совсем другому направлению — ее стихией была алхимия и лекарственные препараты на магической основе.

Это она краем уха услышала о том, как господин Гиллем жаловался ее начальнику на столь несвоевременную смерть моего наставника.

Это она не растерялась и вставила, что у наставника была ученица, то есть я, очень-очень толковая девушка, которая сохранила практически все его наработки и которая сама также планирует продолжать развитие идей профессора.

Это благодаря ей меня приняли в исследовательский центр.

Это в обнимку с ней я всю ночь рыдала, когда меня оттуда уволили.

Продолжать дело я решила уже сама по себе, но и тут я знала, что Фло обязательно поддержит и скажет…

— Лив, ты сумасшедшая идиотка!

Я согласно булькнула горячим чаем. Ну а с чем тут спорить? И сумасшедшая… местами. И идиотка… тоже местами. Осознаю и принимаю себя такой, что поделать!

— Нет, когда ты сказала, что попробуешь добиться разрешения на проведение замеров на заводе я как-то не так себе все это представляла!

— Не поверишь — я тоже! — очень искренне отозвалась я.

— Но даже не это самое страшное… — печально вздохнула подруга, откидываясь на спинку дивана.

— Конечно, не это, перспективы гигантских проблем с магфоном куда страшнее, вот и пришлось выбирать из двух зол…

— Я не про то, — отмахнулась Фло. — Лив, ты безнадежна! Ты ехала в машине с Энтони Уолтером и все, о чем ты смогла с ним поговорить — это перспективы проблем с магфоном?!

— А о чем мне с ним еще было разговаривать? — искренне озадачилась я.

Фло кротко вздохнула, скорбно возвела глаза к нежно-розовому абажуру, украшающему нашу гостиную, и возложила ладонь на бюст.

— Ты вообще газеты не читаешь?

— Зачем? Ты с этим вполне справляешься за нас двоих.

— Ты хоть в курсе, что он, вообще-то входит в десятку самых завидных холостяков Ланланда?

— На каком месте? — флегматично осведомилась я.

— Пятом!

— Как-то мелковато…

— Ну знаешь ли, на первом его высочество!

— А на втором? — въедливо уточнила я.

— Второе высочество.

— А на…

— Оливия! — Флора зло стукнула чашкой о блюдце. — Не передергивай.

Я как взрослая, двадцатишестилетняя женщина, магистр теоретической магии и бывший младший сотрудник исследовательского центра, показала вредной соседке язык и вернулась к чаю.

Был один вопрос, в котором мы никак не могли сойтись — взгляд на замужество.

Я с детства мечтала о большой и чистой любви. Такой, чтобы ах, и ох, и вздохи, и трепет, и душевное родство, и все по правилам. Чтобы благословение родителей, чтобы свадьба в маленькой церквушке… дальше мечты становились более прагматичными и прекрасно сочетали семейную идиллию с моей работой (ну какая из меня домохозяйка, право слово?), а количество отпрысков вместо идиллического стремящегося к бесконечности сокращалось до максимум двух. Но все равно, вбитые дедушкой намертво семейные ценности прочно засели в моей голове и отказывались ее покидать. Семейные и моральные. Как говорили еще наши пра-прабабушки: «До свадьбы ни-ни».

Флора в любовь не верила. Вернее, даже не так, в любовь она верила, конечно же, но считала, что любовь и семейная жизнь — это понятия, которые вполне могут существовать и по отдельности. А вообще, брак куда лучше по расчету. Тогда никаких разочарований, когда розовая пелена влюбленности спадет с глаз. А брак по расчету — это тонкая наука выбора подходящего мужчины.

И одним из критериев выбора была, естественно, состоятельность. В рай в шалаше Фло тоже не верила.

Я знала, что у нее была печальная история с одним из однокурсников, которая, вполне возможно, и сформировала подобные взгляды на отношения, и признавала за подругой право строить свою личную жизнь так, как ей угодно. Но категорически не позволяла ей строить мою.

— Ладно, еще не все потеряно! — обнадежила меня Флора. — Он же пригласил тебя в ресторан!

— Он пригласил меня в ресторан, чтобы поговорить о деле, — поправила я.

— Милая моя, никто не приглашает женщину в ресторан, чтобы поговорить о деле. Особенно мужчина его уровня. О деле ты бы разговаривала в каком-нибудь офисе-кладовке с мелким клерком, которому он бы тебя перепоручил только для того, чтобы отделаться.

— Ты не права, Фло, — возразила я. — Я уверена, мне удалось его зацепить…

— Конечно, удалось, — кивнула подруга. — У тебя очаровательно наивное личико, а «Золотой ягненок», чтобы ты знала, одно из лучших заведений города.

— Иногда мне хочется тебя стукнуть, — я оскорбленно поджала губы.

— Иногда ты это даже и делаешь, — парировала Флора, и в этот раз я сдержалась с трудом.

Когда меня только-только выставили из исследовательского центра, мы с Флорой написали письмо. Вернее, несколько писем. И подписала я их, конечно, своим именем, но составляли вместе. И разослали эти письма нескольким высокопоставленным чиновникам, включая его величество. Естественно, в этих письмах мы не грозились, как я на заводе, не требовали, а просто просили обратить внимание и задаться вопросом. Все письма ушли, и некоторые даже были получены. Потому что спустя неделю на голову Гиллема нагрянула проверка свыше. И как выяснилось из случайных разговоров и коридорного шепота, душу ему помотали изрядно.

Вот только судя по тому, что все оставалось, как есть — все и останется, как есть.

В чем было дело? В том, что Гиллем скрыл информацию? Или в том, что ее решил скрыть чиновник или даже сам король?

Мы не знали.

Но работа над генератором так и не была восстановлена. И мое увольнение говорило само за себя.

Вот только даже если сам король желает скрыть эти сведения от мира, я все равно должна знать. И люди должны знать. И я из вон кожи вылезу, но Энтони Уолтер даст мне разрешение провести замеры на его заводе.

Энтони

Я уже поднялся из кресла и даже сделал шаг в сторону двери, но тут зазвонил магофон.

Несколько секунд колебания, и я все же протянул руку, снимая отполированную деревянную трубку со слабо светящейся артефактной пластины.