Его невеста Кристина Бойер была неграмотна, но современники сходятся в признании красоты и очарования ее личности. Мадам Жюно, которой пришлось близко познакомиться с ней в последующие годы, описывала ее как «ангела света», и нет сомнений, что Люсьен не только ухаживал за ней со всем энтузиазмом, с которым он брался за любое занятие, но и развил в себе за несколько лет супружеской жизни глубокую и искреннюю привязанность к ней. Через год после свадьбы Кристина одарила своего мужа девочкой, названной Шарлоттой. Она была первой внучкой Буонапарте.

Между тем Луи, теперь уже шестнадцатилетний, был назначен адъютантом в Ницце. Если бы бесплодная корсиканская экспедиция имела успех, он разделил бы восторг Наполеона по поводу наказания людей, которые изгнали его семью из собственного дома. Наполеон уже начал собирать вокруг себя небольшую группу солдат, которые видели в нем человека несомненно талантливого, и связи, укрепившиеся между двумя братьями за те тоскливые дни, которые они вместе провели в Оксонне, поощряли Наполеона к тому, чтобы держать при себе своего младшего брата и присматривать за повышением его квалификации как военного. К весне 1795 года, однако, все надежды на их триумфальное возвращение на родину иссякли, и Наполеон, возмущенный пренебрежительным отношением правительства к войскам на юге, решил испытать свое счастье в Париже.

Он покинул юг в мае, прихватив с собой Луи, и вскоре шестнадцатилетний лейтенант артиллерии снова вернулся в школу в Шалоне. Наполеон же пришел к выводу, что, только оставаясь в Париже, в центре политической жизни, где он находился в гуще происходивших событий, он мог бы использовать для себя возможности, которые предоставлялись ему. Приняв такое решение, он стал придерживаться его, невзирая на риск. К нему поступали приказы взять на себя командование на западе, где все еще бушевала гражданская война, и центральному правительству не удавалось сокрушить контрреволюционные выступления нескольких тысяч крестьян. Эта война на западе была кладбищем для репутаций военных. Целые армии пропадали в Вандее, и большинство из них, измотанных искусными партизанами вроде Чаретты, были разбиты наголову, так ничего и не достигнув. Наполеон тщательно взвешивал эти обстоятельства и ссылался на болезнь. Он сознавал, что в подобные времена удача может ему сопутствовать, если он только останется в Париже, и когда стали поступать новые приказы занять предназначавшийся ему пост, он снова стал всячески от него уклоняться и продолжал наблюдать за событиями в столице. Тем самым он рисковал предстать перед военным судом. Но для человека, который когда-то умудрялся продлять себе отпуска на девять месяцев, отсрочка нежелательного назначения не представляла труда. Наполеон обладал некоторым влиянием среди дешевых политиков, которые заменили Робеспьера, но он писал Жозефу: «Множество солдат могут стать лучшими бригадирами, чем я, но лишь немногие из них способны столь хорошо командовать артиллерией». В то лето он писал массу писем своему брату Жозефу, характеризуя настроения в Париже, обсуждая возможные связи между собой и своей невесткой Дезире и проявляя интерес к наполовину сформировавшемуся решению Жозефа получить правительственный пост в Генуе. Как всегда, он был уверен в собственной способности нажать на необходимую педаль, и Жозеф, который утратил свой пост интенданта, а теперь и был вынужден поддерживать жену, с надеждой ожидал развития событий и был счастлив предоставить своему динамичному брату определять собственную судьбу.

Между тем, как все это предсказывали, у Люсьена начались серьезные неприятности. Он был арестован и брошен в тюрьму в Аяксе. В том же городе находился и дядюшка Феш, сводный брат Летиции, который вместе со всей семьей бежал с Корсики, но казалось, он не прилагал больших усилий для освобождения Люсьена из заключения. Феш отчаянно тосковал по родной Корсике, и Наполеон презрительно писал о нем из Парижа: «…он именно такой человек, каким был всегда, строящим воздушные замки и пишущим мне шестистраничные письма по разным мелочным вопросам. Настоящее означает для него не больше, чем прошлое, будущее представляется ему в самых общих чертах».

В августе в удушливой жаре столицы Наполеон приходил в отчаяние, и в его письмах обнаруживалось больше уныния, чем в тех, которые предшествовали Тулону. Семья оказалась разбросанной, и он не мог получать удовлетворения от чувства родства со своей матерью, братьями и сестрами, которое владело им во время пребывания на юге. В условиях, когда Жозеф потерял работу, Люсьен был в заключении, Луи в Шалоне и у его сестер отсутствовало приданое, он начал терять свою проницательность. Но Наполеон продолжал пребывать в спокойном унынии, отражая требования раздосадованных начальников, которые желали бы его отослать в привлекавшие их внимание деревни Вандеи. Почти в самоубийственном настроении он снова писал Жозефу: «…Я наблюдаю за жизнью с безразличием… при таких условиях, друг мой, я покончу с собой, бросившись под колеса проезжающей кареты».

Совершенно внезапно все опять изменилось. Наполеон был назначен в топографическое бюро Комитета общественной безопасности, отвечавшее за планирование стратегий отдаленных армий. Он был взволнован и польщен, ибо все это свидетельствовало о том, что власти начинали признавать его административные таланты. В радужном настроении Наполеон написал Жозефу письмо, советуя ему обратиться за работой в турецкое консульство, а приблизительно неделю спустя отпала угроза отправки на запад, и его назначение в топографическое бюро было подтверждено. Прошел еще месяц, прежде чем в Париже произошло событие, которое направило всю семью по ступеням лестницы, ведущей к изобилию и величию.

Возможность, которую ждал Наполеон и из-за которой он дважды рисковал быть уволенным из армии, представилась вечером 5 октября, когда — в первый раз почти на протяжении целого поколения — толпы заполнили улицы Парижа и преемники Робеспьера вынуждены были защищаться от мужчин и женщин, которых не заботило, кто находится у власти, пока они не были обеспечены материально и каким-то порядком утверждены в гражданских правах. Среди противников Конвента находились роялисты, желавшие возвращения Бурбонов, конституционалисты, стремившиеся к парламентарному режиму по английскому образцу, якобинцы, которые не доверяли посредственности тех, кто пришел на смену Робеспьеру, и (в значительном большинстве) люди, подобные самому Наполеону, который понимал, что, если достижениям революции суждено утвердиться, страна должна получить правящий орган, соответствующий возложенной на него ответственности.

История участия Наполеона в сравнительно умеренном бунте, названном «Струя картечи», хорошо известна. Все закончилось в течение нескольких часов, и Конвент, возглавлявшийся циничным Баррасом, получил четырехмесячную передышку. Когда Директория, которая стала его преемницей, исчезла, имя «Бонапарт» превратилось в обиходное слово в Европе, но в промежутке между этими событиями Наполеон стал самым популярным солдатом в Париже. И снова его семья была вырвана из бедности и безвестности.

Для