Нас осталось шесть человек, и у нас в запасе есть еще двадня. Думаю, нам нужно просто проявить выдержку и быть более внимательными другк другу.

— Я ведь переезжаю в другой отель, — недовольно напомнил Ли.

— Значит, не переезжаете, — очень твердо сказал Поль, и ясразу вспомнил истории с его участием в Африке. Нужно было видеть и слышатьинтонацию этого голоса. Иногда мне кажется, что самый страшный среди нас — этоМалыш Поль.

— Тогда придется переехать мне? — поняла Офра.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Поль, — раз мыдоговорились.

— Это самая большая глупость, — разозлился я, — отправлятьих двоих куда-то на край света. Вы с ума сошли, Поль? И с кем ее отправлять? Смистером Гусейном, который просто ее придушит в этом отеле.

— Он, кажется, однажды пытался что-то сказать, — невозмутимопарировал Поль, — по-моему, суп был достаточно горячим. А что касается риска,то это обычные издержки нашей профессии. И, наконец, самое важное — отель «РокБланк» находится всего в десяти минутах спокойной прогулки от нашего отеля. Этоне так далеко, мистер Лежинский. Кроме того, я надеюсь, что у мисс Мандель естьоружие?

— Есть, — невозмутимо ответила Офра, — хотя мне приятнеебыло бы оставаться здесь, чем переезжать в другой отель. Но, надеюсь, мы всеравно будем собираться на обед и ужин здесь, в отеле.

— Это неправильно, — вмешался наконец Анчелли, — есличто-нибудь случится с мисс Мандель, виноваты будете вы, Поль. Давайте сделаемпо-другому. Лучше переезжайте вы с мистером Ли. А наш иранский коллегаостанется вместе с нами.

— Ни за что, — категорически возразил Гусейн, — тем болееесли это предлагаете вы, мистер Анчелли. Я скорее поверю гремучей змее, чемтакому человеку, как вы. ЦРУ только и мечтает снова вернуться в Иран.

— Вы стали таким набожным, — презрительно сказал Анчелли, —вы, кажется, забыли, как в семьдесят седьмом убирали иранского оппозиционера вПариже по приказу шахской разведки. И, кажется, тогда вы не отказались отпомощи ЦРУ?

Ничего не скажешь, информация у Анчелли была, как всегда,точная. Я об этом случае тоже слышал. Но Гусейн не растерялся.

— Это было давно, — быстро парировал он, — свет истины тогдане открыл мне истинного лица американцев. Лишь позднее я понял всю глубинумоего падения и раскаялся.

— Поздравляю, — ответил Анчелли, — надеюсь, свет истины неочень ослепил вас.

— Не волнуйтесь, — иранец отвернулся. На его бородатом лицемелькнула какая-то улыбка. Честное слово, улыбка. Правильно говорят, что всеагенты-разведчики в принципе похожи друг на друга. Мы племя сукиных детей,имеющих общие задачи и общие трудности, но отличающихся лишь разнообразиемхозяев.

— Что будем делать? — вернул нас к началу разговора Поль.

— Придется поменять пары, — предложил Ли, — я пойду сГусейном в другой отель, а вы можете оставаться с женщиной в этом.

— Кажется, вы правы, — кивнул Поль, — хотя к мисс Мандель яиспытываю самые дружеские чувства.

И он туда же. Офра подарила ему свою улыбку.

— Так нельзя, — снова вмешался я, — получается, что теперьтолько мы с Анчелли будем следить друг за другом. Это некрасиво и не оченьблагородно с вашей стороны, господа. Очевидно, вы подозреваете только насдвоих.

— Конечно, нет, — возразил Поль, — просто теперь мы будемубеждены, что вас двоих можно исключить из списка подозреваемых. И если выдобросовестно будете следить друг за другом, то остаемся всего лишь мы четверо.И в следующий раз убийцу можно будет найти значительно легче обычного.

Если вы хотите постричься, делайте это только в Андорре.Уверяю вас, большего удовольствия в жизни я не получал. Вообще, я стараюсьследить за своими волосами, ибо красиво уложенная шевелюра — это последнее, чтоостается у мужчины в столь критическом возрасте, как у меня. Когда вам сороклет, это уже старость молодости. В пятьдесят можно считать, что вы переживаетепору молодости старости, в шестьдесят — время зрелости, в семьдесят — времямудрости, следующая ступенька ведет постепенно к идиотизму. После восьмидесятиможете считать себя полным идиотом, если вы еще живете на свете. Кстати,некоторые исключения только подтверждают это абсолютное правило.

Но пока до восьмидесяти мне еще предстоит жить довольнодолго, конечно, если мне удастся уехать из Андорры и не попасться накакой-нибудь ошибке в ближайшие пятнадцать лет. Что, учитывая специфику моейработы, представляется мне самому маловероятным. Но я, кажется, немногоотвлекся. Парикмахерская в Андорре — это изумительный музей с красивымидевочками. Если хотите получить удовольствие, езжайте стричь голову только вАндорру. Единственная в городе парикмахерская расположена прямо напротив«Новотеля» на другом склоне горы или на другом берегу какой-то речки, названияее мне так и не удалось выяснить. Найти это заведение очень просто. Во-первых,достаточно спросить любого андоррца, где она находится. Во-вторых, помнить, чтоэтот салон красоты расположен рядом с автостоянкой и автобусной станцией, кудаприбывают автобусы из Барселоны. Очень легко и просто.

А если вы все-таки не найдете это прекрасное место, тозапишите телефон — восемьсот двадцать семь сто шестьдесят четыре. Спроситемастера Лили. И смело отправляйтесь в Андорру. Меня встретили там как родного.В салоне, разумеется, никого не было. Трудно надеяться, что кто-нибудь будетеще, кроме вас, в этот момент, если вспомнить, что вся страна насчитываеттридцать шесть тысяч человек, а столица всего девять тысяч. Но об этом я,кажется, говорил.

Сначала меня отвели в небольшой узкий зал, расположенный слеваот выхода, и дали красивый халатик, чтобы я переоделся. Разумеется, я снялтолько рубашку, решив не шокировать красивых девушек видом своих мускулистыхляжек. А девочки были словно на подбор. Красивые, стройные, в черных трико икоротких белых халатиках. Как будто их набирали со всей Франции и Испании,вместе взятых. Или просто сюда был объявлен конкурс на самых красивых женщинАндорры. Меня посадили в кресло и откинули голову назад. Нужно былопочувствовать, как мне мыли и массировали голову. В каждом движении девушкибыла сексуальная энергия, словно передающаяся в меня и заряжающая меня. Этотрудно передать словами, лучше это ощущать самому. А может, воздух здесь такойособенный или окружающие горы.

После этого вторая девушка подала мне полотенце и любезнопомогла вытереть голову. И, наконец, появилась Лили. Если когда-нибудь будетконкурс на самого красивого мастера подобного салона, считайте, что победительзаранее известен. Она была не просто красива, нужно было видеть ее фигуру.Стройная, чуть выше среднего роста, красивые рассыпавшиеся волосы, несколькораскосые глаза, кажется, даже она чуть косила, что придавало ей очарование икакой-то изысканный шарм. Красивые длинные руки, изумительные пальчики, нет,честное слово, любить нужно только в Андорре.