собственно, мне терять? Я одна. Видела разные мерзости. Теперь могу смотреть куда хочу и когда хочу. Что там может быть? Очередная раздавленная собака или кошка? Я умру? Да уже все равно!

Сердце рвется из груди. Перешагиваю через себя. На выдохе открываю глаза и поднимаю голову. Капли на стекле не изменились, дождь так же идет, машины пролетают мимо. Дышу. Автобус между тем останавливается на остановке.

Привлекает мое внимание яркое пятно на этой угрюмой картине города. Оно кажется лишним, разрушающим композицию. Безвкусным, настырным, пестрым. Присматриваюсь: реклама турагентства, на которой тепло и светло, голубое море и золотое солнце, загорелая блондинка в белом бикини машет нам. Обещают волшебный отдых. И это на фоне нашей осени, через стекло, по которому струится дождь. Выглядит, как издевательство.

Не может быть, опять галлюцинации. Картинка плавает и меняется. Девушка на плакате уже не машет, она судорожно дергает руками. Сжимает кулаки в попытке за что-нибудь ухватиться. Выпучивает глаза, открывает рот как рыба. Я смотрю прямо на нее и чувствую страх, панику, агонию. Я так же открываю рот и пытаюсь набрать воздух в легкие за обеих. Но не могу. Словно барахтаюсь в густом соленом эфире. Чувствую удары в груди. Все мышцы с моем теле напряжены, я не могу выбраться. Не могу дышать. Все темнеет…

Меня волокут на сидение. Не понимаю, что случилось. Похоже упала. Напротив женщина с девочкой, на них одинаковые розовые пушистые пальто. Мне говорила бабушка, что это очень модно. Девочка протягивает мне воду в маленькой бутылочке, ее мама трясет меня, придерживая голову, и спрашивает, слышу ли я ее. Девочка волнуется и посматривает на маму, которая похоже знает, что делает. Они, как ангелы, захватывают мое воображение, и я не замечаю, как снова нормально дышу и соображаю.

Пью воду, благодарю, успокаиваю, что, наверное, от усталости заснула. Слезно обещаю сходить к врачу и разобраться. Отдохнуть и выспаться. Прощаюсь, но замечаю испачканное при падении пальто. Стыдно. Прошу прощение за свой вид. Потом еще за беспокойство. Выхожу на своей остановке. Переходя дорогу хочется бежать — я чувствую сверлящий взгляд всех пассажиров, представляю, как они прилипли к окнам. Очень неловко, ноги не слушаются и как будто не сгибаются.

Зайдя за угол выдыхаю. Кажется, я не дышала пока переходила дорогу. Быстро иду по обочине, шлепая по грязи. Все равно туфли уже грязные, а ноги мокрые.

Иду и сопоставляю увиденное, это оказывается несложно. Только один человек, из тех, кого я знаю, собирается отдыхать на море в скором времени. И она блондинка, во всяком случае, судя по фотографиям в сети. Или я ошибаюсь? Мало ли сколько светловолосых людей вокруг. Может кто из соседей или знакомых? Не могу вспомнить еще детали… А вдруг фантазии? Я уверена… Мне влетит, если я позвоню и буду рассказывать про билборды… Это всегда вызывает злость и мы ссоримся. Но она же утонет! Надо срочно что-то делать, нельзя медлить. Перехожу на бег.

Вбегаю домой и закрываю дверь на замок. В спешке достаю телефон.

Звоню. Гудки… Один, два, три…

— Алло.

— Мама, привет! Надо кое-что сказать…

— Ну давай, как раз свободна.

Не знаю, что сказать. Как начать. Прошлый раз мы разговаривали после похорон. Я рассказывала, как они прошли, мы плакали… А потом я ее расстроила…

— Ну, что ты позвонила и молчишь? Что случилось? — спрашивает мама.

— Тут такое… Только не злись, это важно. Помнишь, я про бабушку говорила, что видела, как она умрет? Тогда, на билборде…

— Ну хватит уже! Не вешай на себя вину… Мы говорили, кажется тебе, фантазии это… Стресс. Хватит про это! Мне тоже тяжело.

— Нет, ну поверь. Ну оно же случилось, и опять… Мне…

Мама громко выдохнула в трубку.

— Слушай, найди ты себе занятие! Друзей найди, компанию… Мужика наконец!.. Я тебе что, развлечение? Аниматор?

Мама уже сильно злится. Мое дыхание сбилось, от волнения тяжело говорить. Надо быстрее что-то сказать, достучаться. Она не хочет слушать… Проступают слезы. Только бы не бросила трубку…

— Мама! Подожди! Я видела, как ты утонешь! Понимаешь? Утонешь!

— Да хватит устраивать эту детскую ревность! Ты взрослая женщина! Сходи полечись, если крыша едет! Реально надоело! Сдам в психушку!

— Серьезно! Не едь на море! Ты утонешь, это страшно и больно! Это невыносимо!

— Дура психованная!

Слышу в трубке короткие гудки…

Она мне не верит… Совсем. Ловлю себя на том, что сильно-сильно сжала челюсть. Болят зубы. Не дышу. Жар ударяет прямо в темя. Бью по столу кулаком. Это несправедливо! Я никогда ей не врала…

Звоню. Сбрасывает. Не могу сидеть. Надо было не так говорить!

Пишу сообщение: “Мама, поверь мне хоть раз! Я боюсь за тебя! Пожалуйста! Один раз! Не едь!”

В груди стучит, обида рвется наружу. Но нет времени на это… Я не помню даты, когда она едет? Встаю и хожу вокруг стола. Отвлекаюсь на холодильник. Почему же я тогда побоялась? Я поеду к ней…

Подхожу к бабушкиной кровати. Ладонью нежно касаюсь одеяла со слоном. Дрожащей рукой протираю салфеткой давно спрятанную в чехол швейную машинку и стол вокруг нее, где ничего не лежит. Холодильник гудит все громче и напряженнее, звук впивается мне в мозг. Обхожу еще несколько раз стол. Хочется кричать… Знобит.

Звоню. Не поднимает.

Понимаю, мама не будет со мной разговаривать. Упертая! Ну как убедить в том, что она не видит и не понимает. Почему я такая плохая для нее?

Звоню начальнику, извиняюсь и предупреждаю, что не смогу завтра выйти. Вру, что поднялась температура. От обиды голос мой срывается на плач. Текут слезы. Я шмыгаю носом. Не умею обманывать, но, наверное, из-за моего нервного состояния или чего-то другого, он мне верит… Успокаивает.

Выбора нет. Я должна ехать в Минск.

Пишу сообщение: “Женя, пригляди за домом. Еду к маме, не знаю когда вернусь. Отопление на минимуме оставляю, посмотри.”

Приходит ответ: “Ок. Не волнуйся! Говори, если помощь нужна, вещи отвезти на вокзал”.

В ответ пишу: “Ничего не надо, спасибо!”

Да, наверное надо ехать на поезде. Это мое первое путешествие в другой город… Ищу в поисковике расписание, ближайшие места на завтра после обеда. Буду в Минске в семь вечера. Помню мамин адрес наизусть еще с детских времен, когда писала ей письма. Как раз найду квартиру к ее возвращению с работы.

Звоню маме еще раз. Не поднимает.

Пишу: “Мама, я еду в Минск. Поговорим.”

Сажусь за стол и закрываю глаза. Мне сейчас надо собраться и действовать наверняка. Нельзя поддаться страху