полчасика.

Жду бабушку. Скоро должна приехать наша старая колымага. От нечего делать подхожу к бордюру и рассматриваю, как трава пробивается в щели между асфальтом. Прогуливаюсь вдоль, нахожу муравейник. Насекомые тащат остатки брошенного яблока. Облепили его и протаптывают тропинки между ним и муравейником. Слежу за одним из них, двигается он очень проворно. Шевелит лапками и усами, находит кусочек и прет его по тропинке за остальными. И каждый такой же. Они трудятся, не спорят и не переживают.

Уже половина шестого. Бабушка не едет. Она вообще когда-нибудь обо мне забудет со своими тренерами и подругами.

Отхожу от дороги и сажусь на лавке на остановке. Солнце еще сильно печет. Голова тупая и тяжелая. Ноги опухли в туфлях и хочется разуться. Как же я хочу домой!

Вижу как из отделения выходят последние сотрудники и начальник. Они всегда последние, потому что закрывают кассы, кабинеты, включают на охрану.

Звоню бабушке. Телефон недоступен. Странно. Набираю еще раз.

Комок подкатывает к горлу. Какое-то забытое чувство вспыхивает во мне. Вспоминаю, что бабушка должна была перезвонить. Но прошло больше двух часов, она не перезвонила.

Снова звоню. Телефон выключен. Набираю спортивный клуб.

— Извините, а Никитина Анна у вас?

— Ничего. Она, уже ушла. Девушки после практики задержались, пили чай. Я напоминала, чтобы она позвонила…

Благодарю администратора клуба и кладу трубку.

Она просто забыла. Звоню. Недоступна.

Проходит еще около часа ожидания и попыток дозвониться до бабушки или узнать где она.

Звонит телефон, номер незнакомый…

— Здравствуйте, Никитина Александра Сергеевна?

— Да.

— Говорит инспектор Лебедев из отдела ГАИ города Витебска. Никитина Анна Васильевна ваша родственница?..

Следующие дни я словно в густом киселе, каждое движение дается мне через усилие. Тетя Тоня проводит меня за руку по всем инстанциям нашей системы. Женя всегда рядом, глаза его красные… Такие же как и у нас.

Ко мне домой приходят какие-то женщины и мужчины, некоторых я даже и не знаю. Плачут, жалеют меня. Готовят поминальный стол прямо во дворе. Много говорят и снова плачут.

Три дня назад, когда бабушка умерла, я позвонила маме.

— Саша, ну что? Некогда мне…

— Бабушка умерла…

Мама долго молчала в трубке. Я слышала шум и разговоры на фоне.

— Она попала в аварию на машине, — сказала я, — точно не знаю, на скорости… Не справилась с управлением. Я не все поняла.

Она ничего не говорила, но я слышала всхлипывания и сопение. Молчание резало по сердцу.

— Мама, ты приедешь? Пожалуйста! Я не знаю, что делать.

— На работе проблемы… Я постараюсь! Я не могу сейчас говорить, я не одна. Держись, поплачь… Я позвоню.

Она говорила тихим голосом, иногда срываясь. Я знаю, что мама сдерживала слезы как могла. Там, где она находилась, надо было держать лицо. Я понимаю, как важно, контролировать себя. Очень важно!

Надеваю кофту и засовываю в карман амулет. Пусть он будет со мной!

Привозят бабушку в закрытом гробу. Вокруг очень много красных роз и гвоздик. И снова что-то рассказывают и плачут.

Едем на кладбище. Закапываем гроб. Засыпаем его цветами и возвращаемся.

Я хочу побыть одна, хочу чтоб все ушли, но дом полон народа. Люди приходят и уходят.

Наконец, поздним вечером, все заканчивается. Провожаю последних зареванных подруг бабушки. Тетя Тоня уходит выпить таблетки. Женя собирает мусор, убирает посуду.

— Женя, спасибо! Оставь пожалуйста, никуда не денется… иди домой.

— Давай я посижу с тобой? Или хочешь, мама придет?

Усталость и раздражение уже потрясывают меня. Больше всего на свете хочется тишины. Воротит от всех. Сколько он будет тут ошиваться? Это были тяжелые дни, он что, не устал? Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.

— Прошу тебя, иди уже! Я больше не могу!

Не дождавшись ответа, я поворачиваюсь и иду домой.

— Зови нас, не стесняйся! — говорит Женя.

Слезы текут. Я благодарна, но не могу выразить. Бегу в дом. Закрываю дверь на замок. Не включая свет, дохожу до кровати и падаю на нее. Нащупываю в кармане амулет, сжимаю изо всех сил. Я почти не спала несколько дней. Наконец-то я одна! Утыкаюсь лицом в подушку…

Открываю глаза. Три часа ночи. Тишина давит меня, как прессом, висит надо мной. Я не могу спать. Невозможно тихо и темно. Душно. Хочется хватать воздух ртом.

Встаю и открываю окно, вставляю москитную сетку и зажигаю ночник… Кровать бабушки пустая, сверху так и лежит застеленное три дня назад одеяло со слоном. Рядом на стуле висит ее пижама. Недалеко на столе швейная машинка. Я не могу спать без ее монотонного стука.

Включаю телевизор, как единственное спасение.

Меня знобит, но странно — жизнь почти не изменилась. Просто закрылся еще один счет.

Часть II

Время не лечит, а приучает к новым условиям. Как обычно после работы стою на остановке, только жду автобус. Помню, около месяца назад по привычке стояла и очень долго ждала бабушку. Не сразу пришло осознание…

Похолодало, октябрь заканчивается. Идет мокрый снег и почти сразу тает. Невозможно пройти по улице и остаться в чистой обуви. Стою под козырьком остановки, дождь громко и монотонно стучит в полупрозрачный пластик. Летят брызги. Машины уныло проезжают мимо.

Домой ехать не хочется: тетя Тоня повадилась приходить ко мне пить чай и болтать, Женя ошивается рядом и хозяйничает на моем участке. Жалость… Как она разъедает и угнетает. Я ведь не стала инвалидом, просто теперь живу одна.

Подъезжает автобус. Захожу в него по грязному мокрому полу, становлюсь у окна, держась за перекладину. Рассматриваю капли внизу на стекле. Они какое-то время держатся, а потом срываются и стекают вниз сливаясь с другими. На их месте появляются новые, и все повторяется.

Защекотало в груди. Как будто я что-то забыла. Лезу в сумку, телефон на месте… Кошелек. Из бокового кармашка достаю бабушкин амулет, поглаживаю и кладу назад. Оказаться бы хоть на мгновение опять в нашей машине, как раньше, с моими наклейками. Просто плюхнуться, покапризничать и рассказать бабушке бредовую историю про русалочку. Съесть хот-дог на заправке…

Ностальгия вызывает во мне волнение. Стыдно плакать, даже если идет дождь. Нет, это что-то другое рождается в животе. Совсем не похожее на волнение, скорее резкое и колющее, очень неприятное. Да, это она… Это опасность, которая не преследовала меня со смерти бабушки. Наступает паника… Тянет найти причину и рассмотреть.

Стараюсь дышать спокойно. Вдох и очень долгий выдох. Еще вдох и выдох… Закрываю глаза, прислушиваюсь к рыку автобуса и голосам.

И тут задумываюсь, что,