Появилась в Белоруссии и своя целительница — бабка Федора. Руками, типа, лечит. Шуму много, результаты грустные. У меня пока получается: тетя Оля, Галя… Два случая подряд, да еще появившаяся способность видеть больное место — никогда о подобном не слыхал. Подытожим: дополнительная проверка практикой и выход на орбиту. Возвращаться в университет не хочу, в журналистику — тем более. Работать за гроши, да еще в таком качестве… Тридцать лет назад я считал, что журналист — лучшая в мире профессия, почетная и влиятельная. На утрату иллюзий ушли годы. В двадцать первом веке появится термин «журналюги», весьма точно характеризующий бывших коллег. Вернуться в инженеры? Скоро предприятия встанут, рабочие выйдут на улицы и площади, требуя дать им возможность кормить детей. Ну, нах!

Хлопнула дверь, в зал заглянула довольная Галя.

— Смотри, что купила! — она продемонстрировала мне нечто цветастое с кружевами. — Комбинация, импортная, час в очереди стояла. Чуть ли не последнюю взяла. Дорогая, правда, — она вздохнула. — Денег почти не осталось. У тебя, когда зарплата?

— Скоро, — кивнул я. — Вот что, дорогая, давай сходим в гости к Томе. Давно не виделись.

— Разве? — задумалась Галя. — На прошлой неделе были.

— Покажешь ей комбинашку. Я, как понимаешь, не оценю.

— Это точно, — улыбнулась жена. — Мужики в этом не разбираются. Когда пойдем?

— Прямо сейчас, — сказал я, вставая. — Тома наверняка дома. Возьмем теткиных гостинцев: сала, сыра, самогонки, посидим душевно.

— Тушенку не отдам! — насупилась жена.

— Не нужно, — согласился я. — Заодно покажешь Томе, как готовить лазанью. Вермишель и яйца у нее, думаю, найдутся.

— Конечно! — согласилась Галя. — Если нет — своих принесем.

— Собираемся, — заключил я.

Чем хороши отношения в СССР? Тем, что можно вот так запросто завалиться в гости к знакомым, и это не вызовет удивления. Одно из любимых занятий советских людей. Интернета нет, смартфоны не придумали — в чем зависать? А так посидели, поговорили… Галя побежала на кухню, я устремился следом. К собранной ей снеди добавил бутылку самогона — жена почему-то о ней забыла. Галя покосилась, но промолчала. Вот и правильно, мне виднее.

Закрыв дверь, мы спустились на первый этаж. Когда сдали наш дом, члены кооператива собрались, чтобы распределить квартиры. Тянули жребий. Тома попросила первый этаж. Никто не возразил — все хотели выше. Ну, а Томе нужно…

— Ой, ребята! — удивилась она, открыв дверь. — Не ждала. У меня не прибрано.

— Ерунда! — хмыкнула Галя, заходя в прихожую. — Мы же не санстанция. Миша из деревни вернулся, гостинцев привез. Вот! — она потрясла пластиковым пакетом.

— Какие вы хорошие! — умилилась Тома.

— А то! — улыбнулась жена. — Ну, что стоим?

Женщины устремились на кухню. Я же, сбросив ботинки, направился в зал. Маша была там: лежала на диване, прикрыв ноги пледом, и читала книгу. Увидав меня, положила ее на журнальный столик.

— Дядя Миша? Слышала, что кто-то пришел, но не думала…

— Что это мы, — закончил я фразу. — Привет, подруга! Еще не надумала выходить за меня замуж?

— У тебя есть жена! — она обличительно ткнула в меня пальчиком.

— Подумаешь? — пожал я плечами. — Будешь второй.

— Опять ты про свой гарем! — деланно рассердилась она.

— Само собой, — подтвердил я, проходя к дивану и усаживаясь на краешек.

Это у нас такая игра, если кто не понял. Каждый раз, бывая у соседки, я зову Машу замуж, а она делает вид, что возмущается. На самом деле ей это приятно. Замуж ей, конечно, рано — 16 лет, но дело не в возрасте. Маша — удивительно красивая девушка: высокий лоб, атласные брови, словно вырезанные скульптором из мрамора черты лица. Уже сформировавшаяся высокая грудь размера эдак второго. А вот ниже… У Маши — ДЦП[7], но в достаточно легкой форме, если так можно сказать. Интеллект не пострадал, на лице проявлений болезни незаметно. А вот ноги поражены, Маша практически не ходит. С наступлением темноты Тома вытаскивает ее на улицу, и там мать дочь, обнявшись, мучительно и тяжело передвигаются. Маша волочит повернутые внутрь стопы, больше цепляясь ими за асфальт, чем ступая. Ноги у нее тонкие, почти без мышц. Почему гуляют ночью, спросите вы? Характер! Ни Тома, ни дочь не хотят видеть жалостливых взглядов. В школе Маша учится заочно, учителя приходят к ней домой. Хоть какое-то развлечение. Мальчика, естественно, нет, а она, как любая девочка, мечтает о любви.

— Что читаешь? — спросил я, кивнув на книгу.

— «Два капитана».

— Знаю, — кивнул я. — Замечательная книга.

— Повезло этому Сане, — вздохнула Маша. — Нашелся доктор, который излечил его от немоты.

Понятно. По телевизору и в газетах постоянно талдычат о самой передовой в мире советской науке. Дескать, вот-вот она победит считавшиеся ранее неизлечимые болезни. Медики СССР справились с эпидемиями тифа, холеры, дизентерии, отступили коклюш, менингит и полиомиелит. Это так, только с ДЦП не выйдет — ни сейчас, ни тридцать лет спустя. Какие-то методики появятся, но радикально победить болезнь не удастся.

— Не грусти, подруга! — подмигнул я. — Поможем.

— Ты что-то узнал? — встрепенулась Маша. — Есть такой врач? Где?

— Он перед тобой.

— Нехорошо так шутить! — насупилась она.

— Я и не шучу. Вернемся к этому разговору позже. Меня, слышишь, зовут. Посижу немного с дамами и приду.

— Буду ждать! — с загоревшейся в глазах надеждой сказала Маша.

За столом я сидел, как в тумане. Правильно ли поступил, обнадежив девушку? ДЦП — это вам не люмбалгия и не гипертонический криз. Поражена кора или ствол головного мозга — в справочнике вычитал. Удастся устранить патологию с помощью прорезавшегося у меня дара? ХЗ[8], как говорят в моем мире. Но пытаться стоит — великолепная возможность проверить способности. Если выгорит, я в шоколаде. Если нет… будем лечить люмбалгии и кризы — тоже не пропадем.

Есть не хотелось. Я выпил рюмку самогона, закусил ломтиком сала, зажевав хлебом, не почувствовав их вкуса. На мою удачу женщины вскоре увлеклись беседой, я воспользовался ситуацией, встал и тихонько удалился. Ну, в туалет человек захотел. Туда, кстати, я заглянул, после чего помыл руки и отправился к Маше. Она встретила меня полным надежды взглядом. М-да… Опозорюсь — сгорю от стыда.

— Так, — сказал я. — Сядь и повернись ко мне спиной. Помочь?

— Сама! — возразила она и завозилась. Села. Я примостился позади.

— Ты вправду умеешь? — спросила Маша.