– Очаровательная женщина и классный летчик. Но попала в ужасную аварию. У мужа был crise de nerfs,[7]он умолял ее не летать больше. Насколько мне известно, она его послушалась. Ужасная потеря. Я слыхала, ты снова лихачила на «Бабочке»?

– Похоже, у новостей здесь длинные ноги.

– В авиационном братстве все друг друга знают. Это и в самом деле братство – женщин-авиаторов в Мельбурне раз-два и обчелся. Но наши ряды пополняются, знаешь. У меня в классе сейчас шесть девушек, очень способных. Я всегда говорю: чтобы летать, нужны только быстрота реакции и легкая рука. Грубая сила тут ни к чему. Она-то как раз до добра не доведет. Проблема в дороговизне. Посмотри на Билла Макнотона: потратил целое состояние на новенький «Фоккер» – и как он предполагает им распорядиться? Надумал перелететь через Южный полюс. Чокнутый.

– Я познакомилась с ним, – сообщила Фрина. Официант тем временем наполнил ее бокал.

– Правда?

– Да, он вел самолет, пока я выделывала трюки.

– Тогда ты смелее меня.

– Почему, что с ним не так?

– Грубая сила, как я и говорила. Выжимает из машины все, что может, словно знать не знает о таких вещах, как усталость металлов и предел прочности на разрыв. Видела раз, как он сломал крылья одной «Бабочке», а это требует недюжинной силы. Ты ведь знаешь, какие они великодушные, эти крошки, хотя иногда могут и заупрямиться, – да ими ребенок может управлять! Но Билл так и не понял, что нельзя все решать только напором мускулов. В этом его беда.

– Я попросила его вести самолет ровно и не давать ему заваливаться на крыло, и он все выполнил как надо.

– Что ж, не ожидала от него такого послушания. Но я бы ему не доверилась. С таким же успехом он мог послать самолет в вираж с тобой на крыле. Ты просто чудом спаслась, подруга. Дай-ка я плесну в твой бокал. Что-то ты сегодня бледненькая.

– Да, мне и в самом деле не по себе, – признала Фрина. – А что еще тебе о нем известно?

– О Билле-то? Папаша дал ему денег на эту летную школу. Но дело не больно ладится. Он паршивый учитель. Орет на учеников, пугает их до смерти и не дает ничегошеньки делать самостоятельно.

И они либо теряют навсегда интерес к полетам, либо переходят ко мне. У меня занимаются три его бывших ученика. Он их всех ни в грош не ставил, особенно мужчин. А что женщины могут летать, он вообще не верит, поэтому на них реже срывается. Конечно, молодежи не вредно время от времени получать щелчок по носу, чтобы чересчур не зазнавались. Но не ждите тогда, что они за это вам станут платить! Билл летает очертя голову – смелый, но безрассудный, вот и ломает самолеты. Хорошо еще, что он отличный механик и сам их чинит. Поговаривают, он не ладит с отцом, – неудивительно: они слишком похожи. Оба здоровенные, громогласные, самоуверенные ублюдки. А этот стейк очень хорош, – добавила Банжи, с воодушевлением разделываясь с мясом на своей тарелке.

Фрина поковыряла лобстер под майонезом и отпила шампанского. Она не могла отделаться от мрачных раздумий о Билле Макнотоне. Вмешавшись в его жизнь, она теперь чувствовала себя ответственной за него.

– А почему ты не одобряешь его затею с перелетом через Южный полюс? – спросила Фрина рассеянно.

– Слишком большой перелет, – проговорила Банжи набитым ртом. – Северный полюс тоже немаленький, но большая часть – просто лед, поэтому когда он немного подтаивает, территория, над которой надо лететь, уменьшается. А Южный полюс, как мне кажется, – земля, покрытая льдом, так что, даже если он и растает немного, расстояние не сократится. Лед опасен для авиаторов. Вспомни старину Нобиле,[8]итальянца, полетевшего через Северный полюс. Все самолеты, которые посылали ему на выручку, разбивались при посадке или взлете. «Фоккер», такой, как у Макнотона, тоже был в их числе, и он сумел сделать лишь один рейс, а потом разбился, отяжелев от морозного воздуха. И ни одна машина не может взять достаточно топлива, чтобы хватило на весь перелет, это тоже задачка. Вот если бы мы могли подзаправляться прямо в воздухе! Но без работающего радио и еще парочки новейших изобретений это просто невозможно, Фрина. Это говорю тебе я, женщина, которая перелетела через Пиренеи в январе. Я знаю, что такое снег. А что мы закажем на десерт? Да, Фрина, не одолжишь ли мне какое-нибудь свое платье? Я приглашена на бал, мне там должны вручать приз за скорость, но туда нельзя заявиться в летной одежке.

Фрина вздохнула: все платья, которые она одалживала Банжи, возвращались к ней навсегда испорченными. Но она улыбнулась, предложила взять на десерт трюфели и согласилась помочь подруге. Она вспомнила свое нищенское детство: хорошо, что теперь у нее много нарядов и можно не особенно горевать, если один потеряешь. Фрина ела трюфели и размышляла о том, что бедность, каким бы тяжелым испытанием она ни была, все же дает возможность, выбравшись из нее, с особым наслаждением тратить деньги; богатым от рождения эта радость недоступна. Это также побуждает исполнять самые глупые желания. Она достала свою сумочку и протянула Банжи новенькую визитную карточку.

– «Мисс Фрина Фишер. Детектив. 221-б, Эспланада, Сент-Килда», – прочла Банжи. – Так ты заделалась частным детективом? Забавно! И как повезло с адресом![9]

– Никакого везения, я просто добавила «б» к номеру 221. Я купила дом из-за номера. Обязательно приезжай меня навестить, Банжи. А теперь пошли наверх, поищем для тебя платье.

К счастью, ни одно из любимых платьев Фрины не подошло коренастой Банжи; она выбрала простую, свободного покроя артистическую тунику из темного бархата, которую Фрина приобрела под настроение и так ни разу и не надела.

– Нет, я не люблю черный цвет. Никогда она мне не нравилась, а вот тебе отлично подходит. А как насчет шляпы?

Банжи выбрала экстравагантный фетровый убор с букетом фиалок над одним ухом; она выглядела в нем сногсшибательно. Фрина не дрогнула – просто упаковала шляпу в картонку и заказала чай в номер.

– Между прочим, в той семейке есть еще и дочка – Амелия, так, кажется, ее зовут. Она раз приходила посмотреть, как летает Билл. Артистический тип. Неряшливая, но милая, стройная и бледная. Я предложила ей слетать со мной, так она чуть чувств не лишилась. Пришлось ей стул искать, – беззлобно хмыкнула Банжи. – Бедная девочка, жить с такими громилами! Они из нее всю душу вытрясли. Она сделала замечательную летную акварель. Я ничего не смыслю в искусстве, но мне кажется, она хороший художник. Ту акварель она мне подарила, и я сразу же повесила ее на стену. Билл увидел и сказал: «Спасибо, что ты поддержала мою сестру». Словно эта картина – безделка какая. Ну, я на него напустилась и заявила, что это отличная вещь, обозвала его филистером, но к тому времени девочки уже и след простыл. Он грубиян, этот Билл. Терпеть его не могу. Что ж, дорогуша, спасибо за чай и ужин, и за наряд тоже. Обязательно навещу тебя, когда устроишься на новом месте, Шерлок, а захочется полетать – заезжай ко мне по-свойски.