Генри Молдон – высокий голубоглазый человек с обветренным лицом – поднял рассеянный взгляд от своих навигационных таблиц. Казалось, его глаза были постоянно устремлены куда-то за горизонт. Стоит ли удивляться, что по этой причине он умудрялся разбрасывать по всему Мельбурну свои ключи, бумажники, шляпы, зажигалки, а однажды и носки?

– Генри, очнись. Где Кандида?

– Да только что была здесь, – пробормотал Генри, с трудом отвлекаясь от мыслей о Южном полюсе. – Сидела тут, на полу, и читала газету. Она пришла в восторг от сокровищ Луксора, и я пообещал помочь ей построить пирамиду из кубиков, если она даст мне спокойно закончить вычисления. Вот она и сидела тихонько… Боже, целый час!.. Я и не слышал, как она ушла.

– Кандида знает, что ей запрещено покидать сад, – рассудила Молли. – Для начала надо поискать ее в доме. Поднимайся, Генри, пойдем. Что-то у меня на душе неспокойно.

В конце концов Генри полностью очнулся и тщательно обыскал первый этаж небольшого, только что приобретенного коттеджа. Деньги свалились на них так неожиданно, что он до сих пор не мог поверить в свою удачу. Большая часть вещей все еще была упакована в коробки, и не так-то много оставалось мест, где бы могла спрятаться маленькая озорница.

– Посмотри наверху, – предложила Молли.

Тут раздался звонок. Молли поспешила по коридору и распахнула дверь.

– Ты плохая, очень плохая девочка, – выпалила она, но тут обнаружила, что посетитель смотрит на нее с нескрываемым удивлением. На пороге стоял закадычный приятель ее мужа Джек Леонард.

– Эй, Молли, что стряслось? Воюете?

– Кандида пропала! – воскликнула Молли и разрыдалась. – Ну, я ей задам, когда доберусь до нее, она неделю сидеть не сможет. Джек, а ты на машине приехал?

– Ага, решил прогулять старую колымагу. Хочешь, чтобы я поискал ее?

– Да, Джек, пожалуйста. Она еще такая маленькая, я очень волнуюсь. Она ушла с час назад.

– Не грусти, старушка, эта девчонка будет посильнее… Ну, я хотел сказать, – замялся Джек Леонард, заметив, как гневно вспыхнули глаза Молли, – что она умница, эта ваша Кандида. Ничего с ней не случится. Я ее поищу. И найду, не беспокойся. А знаешь, Генри, отличный у тебя дом! Значит, купил на… э-э… доходы, как я понимаю?

– Да, а еще новый самолет, и сделал взнос на имя детей в банк, так что теперь мои карманы пусты, как и прежде. Молли еще не успела распаковать новую мебель и вещи, а за сад и подавно никто не брался. Ладно, Молли, – поспешно добавил Генри Молдон, заметив признаки возгорания в своей огненноволосой супруге, – мы немедленно отправимся на поиски. Идем, Джек.

– Сегодня утром наблюдал забавное происшествие, – сообщил Джек Леонард, отъезжая от обочины. – Одна молоденькая девица заявилась в летную школу Билла Макнотона и так закрутила «Бабочку»!

– Они всегда крутятся, если с ними не умеешь обращаться, – рассеянно поддакнул Генри Молдон. Он тоже начал беспокоиться о Кандиде. Обычно дочка вела себя вполне разумно, но она была очень своевольна и могла бродить где угодно, если ей так вздумалось. – Так она дилетантка?

– Да нет, старик. Настоящий ас! Она во вращении опустила самолет до девяти тысяч метров, а потом взмыла вверх. Билл тем временем сидел в соседней кабине. Потом выбралась из кабины, поплясала на верхнем крыле, прошлась до самого конца и преспокойно вернулась обратно. Знаешь, что я тебе скажу, Генри: найди я такую женщину – непременно бы на ней женился. Да только она не хочет. Бедняга Билл был белым как полотно, когда мисс Фишер наконец позволила ему повести самолет на посадку. Ей-богу, он был готов посадочную полосу целовать. Да ты не слушаешь, Генри?

– Нет, – кивнул Генри. – Я ее нигде не вижу.

– Мисс Фишер?

– Кандиду! – рявкнул Генри. – Сделай-ка еще круг, Джек, и, пожалуйста, помолчи. Мне надо подумать.

Хотя у Джека Леонарда детей не было, он не обиделся и покорно повел машину по новому кругу.

Быть бедным и в то же время независимым – почти невозможно.

Уильям Коббет[6]

«Советы молодому человеку».

Фрина везла Дот по Сент-Килда-роуд со степенной скоростью тридцать километров в час.

– Ты в порядке, старушка? – громко поинтересовалась она.

Дот, съежившаяся под своим синим пальто, не ответила. Фрина затормозила перед небольшим домом на Эспланаде – это было ее новое приобретение – и выключила мотор.

– Дот! – окликнула она и потрясла служанку за плечо.

Девушка посмотрела на Фрину; она явно еще не оправилась от пережитого потрясения.

– Вы меня до смерти напугали, мисс. Когда я увидела, как вы вылезаете из кабины, то подумала… то подумала…

Фрина нежно обняла Дот.

– Милая Дот, не надо обо мне волноваться. Извини, что испугала тебя, дорогая моя старушка… ну же, высуши-ка глазки и выкини все глупые мысли из своей головки. Я этот трюк проделывала тысячу раз, ничегошеньки в нем нет сложного. Если в следующий раз увидишь нечто подобное – просто закрой глаза. Договорились? А теперь лучше скажи: есть у тебя ключи? Надеюсь, что внутренняя отделка завершена и экономка уже на месте.

Дот шмыгнула носом, сунула платок в карман и извлекла ключи. Она робко улыбнулась Фрине, которая легко выскочила из кабины и уже поджидала ее у парадного входа.

Это был аккуратный небольшой городской дом, блестевший новенькой белой штукатуркой, что делало его похожим на покрытый глазурью торт. В доме было два этажа, да в придачу миленькая комнатка с окошком в мансарде, которая приглянулась Дот. До поступления на службу к Фрине у бедняжки никогда не было собственной спальни. Девушка до сих пор не могла опомниться от счастья. Комната с дверью, которую можно было запереть, место, где можно быть совсем одной и никого не пускать, если не хочешь.

Фрина отступила чуть в сторону, чтобы Дот смогла открыть ключом солидную дверь красного дерева. Холл был темный, и Фрина, чтобы немного осветлить его, распорядилась побелить стены, на которые теперь падали цветные блики от оконного витража. Комнаты первого этажа еще не были полностью меблированы, полы здесь были покрыты простыми гладкими досками, на которых лежали замечательные турецкие ковры. Перед камином была брошена овечья шкура, на которой Фрина предполагала возлежать. Декор был выполнен в холодных зеленых тонах с позолотой, которые оттенял деревянный пол. В комнате была одна-единственная картина: портрет обнаженной девушки в полный рост; она держала кувшин из которого к ее ногам текла вода. Картина называлась «Источник», и девушка была удивительно похожа на Фрину. Дот эта картина категорически не нравилась.