сойти, это же мать Омерзительного Лалита! А тот самый ее сын, с приклеенными волосами и крупными ноздрями, как раз с вежливой улыбкой пожимает Тане руку. Да что тут происходит, будь оно неладно?! Что он вообще делает на женской церемонии? Сколько хорошему сыну нужно времени, чтобы привезти свою мать и удалиться?

И черт бы побрал эту Таню! Пусть ей не досталась невестина хна, но зато она познакомилась с приличным мужчиной. Это же я должна была познакомиться с ним первой! Эх…

Ну да, вы догадались, я ее не люблю. Потому что она всем рассказывает, какая она конфетка, а я — толстое чмо. Да мы всегда были с ней соперницами! Она считает себя умнее, доказывая мне, что поиски Частицы Бога начались с храмов, и симпатичнее, заявляя, что меня нельзя считать некрасивой, несмотря на весь мой целлюлит. Ну и конечно, Таня горда тем, что стройнее меня, хотя я не стану отвечать на ее инсинуации утверждением, что она плоска как доска. Это ниже моего достоинства. Ну хорошо, это не всегда было так. Ладно, это я пустила слух, что ее бойфренд жаловался на дефицит фактуры… в верхней части ее тела. Да-да, я знаю, что это некрасиво, и так далее и тому подобное. Но представьте себе старшие классы, а теперь представьте выпускной бал и меня в узкой черной юбке, набравшейся храбрости, чтобы подойти к мальчику и сказать, что он мне нравится. Представили? А теперь добавьте в картинку Таню в элегантном платье-футляре, которая именно в этот момент подходит и называет меня толстозадой завистницей. Громко, чтобы все услышали. Так что, по мне, она еще легко отделалась.

Погодите, что это за аромат? Да нет, я не о гибельном химическом оружии, которое Таня носит вместо духов, и не об эвкалиптовой отдушке, которую я ощущаю от хны, которой расписывают мою ладонь. Я говорю о лимонной свежести, которую сопровождает приятный голос:

— Малышка Аиша выходит замуж! Поверить не могу!

Это моя подруга детства, с которой мы когда-то жили по соседству, та самая, кто «все еще ждет в возрасте тридцати пяти», Камия Шарма! Только тарелка бирьяни (баранины с рисом) могла бы обрадовать меня больше, чем эта встреча.

— Ты не говорила, что приедешь из Бангалора! — Я набрасываюсь на Камию с объятиями.

Аиша тоже пытается встать, но мастерицы мехенди с острыми палочками-аппликаторами крепко держат ее в западне.

— Как я могла лишить себя этого зрелища, этой радости на ваших лицах! Ну уж нет! — улыбается Камия.

Она так элегантна и уверенна в своем кремовом шальвар-камизе, украшенном небесно-голубыми цветами. Позволить себе прийти в традиционно траурных пастельных тонах на подчеркнуто шикарную пенджабскую церемонию… уже одно это говорит о силе ее характера. Такой поступок равносилен визиту в клетку со львами в наряде из сырого мяса. Если бы я пришла в таких цветах на семейный праздник, то Тетки-из-Засады сожрали бы меня заживо.

Камия осознанно решила не выходить замуж. Она уже четыре года со своим бойфрендом, с которым они живут вместе. Обратите внимание, и он тоже совершенно не торопится жениться. Для сообщества Теток-из-Засады такое поведение равносильно змеиному языку в мире Гарри Поттера.

А вот и одна из них — мерзкая тетушка Мина. Она двигает бедрами, пытаясь попасть в ритм хита Гленды Пул в стиле хип-хоп, ревущего во всю мощь динамиков. Выдающийся живот вырывается из объятий ее зеленовато-розового сари, выставляя напоказ рыхлую плоть. Когда-то мы жили в одном доме. Или на одной улице? Или она — троюродная сестра кого-то из моих родителей? Может быть, все вышеперечисленное сразу. Рядом с ней миниатюрная, тонкая, как тростинка, мать Камии, тетушка Радха. Когда-то и она была в рядах Теток-из-Засады, но сейчас старается избегать всех празднеств, имеющих отношение к свадьбам.

Итак, всех женщин, с которыми мы не состоим в родстве, мы называем тетками, а мужчин — дядюшками. Но у тех, с кем нас связывают настоящие отношения и кто действительно может испортить нам жизнь, есть особые имена, показывающие степень родства.

Справка по родне из Пенджаба-101: Бу = сестра отца = вечная дочь семьи, независимо от ее возраста = Право Последнего Слова. Если, прочитав эти слова, вы представили себе Шейлу Бу, то не ошиблись.

Мааси = сестра матери, считающаяся едва ли не второй матерью. Что, грубо говоря, делает ее еще одним ястребом-стервятником, и ее отношение к вам зависит от того, в каких отношениях она с вашей матерью. В любом случае она будет пристально следить за каждым вашим шагом из другого района, города, другой страны или части мира.

Хвала небесам, меня ничего не связывает с Мааси! Мне хватало двух сестер Бу, Шейлы и Рамы. У Пиху есть четыре Мааси, три Бу и мать. Бедная девочка, неудивительно, что она так любит водку. Поэтому она и перебралась в Париж, город в другой галактике, — подальше от Мааси, Бу и теток с их засадами.

— Камия! — Тетка Мина замирает на середине движения бедрами где-то недалеко от красного дивана, на котором сидит Аиша. — Я не знала, что ты придешь, девочка. Как приятно тебя видеть!

— Здравствуйте, тетушка. Как поживаете? Ой, меня зовут. Я скоро вернусь! — И Камия скользит прочь от красного дивана, прямо туда, где собрались одни мужчины. Старые дядюшки, задержавшиеся на пути к выходу, разряженные в белые курты, едва замечают ее в пылу обсуждений скорой гибели государства под руководством нынешнего премьер-министра.

— Зоя-бита, не могла бы ты чуть подвинуться? О, мои бедные ноги! — Тетка Мина роняет свою корпулентную тушку рядом со мной.

Итак, эти неродные тетушки могли бы стать для нас утешением и поддержкой, этакими уютными подушками, если бы не их постоянное стремление уколоть побольнее или распорядиться нашими жизнями через брак. Очень надеюсь, что в свое время не превращусь в такую Тетку-из-Засады или в подушку.

Не надо тебе есть эти самосы,[7] Зоя, иначе тебе до статуса «подушки» будет уже рукой подать.

И я протягиваю свою пластиковую тарелку с четырьмя большими самосами тетке Мине. Она вгрызается в одну из них, сразу превращая ее в лодку, лишенную паруса. «Но корочка — это самое вкусное!» — мелькает у меня мысль, и на языке тут же появляется солоноватый вкус теста. Откуда-то из складок своего живота жестом фокусника она достает свой сотовый и сует его под нос тетушке Радхе.

— Радха, посмотри на эту фотографию, — произносит она полным острой картошки ртом.

С экрана смотрит лохматый представитель мужского пола, явно немолодой. С его волосатой груди,