— Нет-нет, смеялась Кэтрин, это точно.

— Возможно ли, что в тот момент кто-то был с ней в комнате?

— Ну… возможно, конечно, — неохотно признала Луиза. — Но я никого больше не слышала.

— А в котором часу вы пошли в магазин, не помните?

— Пожалуй, в полпервого. А если и позже, то самую малость.

— И ещё один вопрос. Когда вы уходили, дверь в библиотеку была открыта или закрыта?

— Открыта, просто я не стала туда заглядывать. Но Кэтрин совершенно точно была жива, когда я уходила в магазин, — чуть ли не со слезами повторила женщина. А затем, очевидно поймав меня на слове, стала подниматься. Но очень скоро узнала, что для меня «и ещё один вопрос» — всего лишь образное выражение.

— Как долго вы отсутствовали? — спросила я.

— Минут пятнадцать, — ответила Луиза, с видимой неохотой усаживаясь обратно в кресло.

— Вернувшись, вы виделись с Кэтрин?

— Нет, я вошла через боковую дверь — это рядом с кухней.

— И сразу же позвали девочку обедать?

— Ну не совсем сразу. Может минут через пять, от силы десять. Мне ж надо было снять пальто, разогреть суп, снова достать продукты из холодильника. Ах да, тут ещё слесарь позвонил, сказал, что зайдёт завтра, чтоб починить трубу в ванной — там протекало. Но на это ушло не больше одной-двух минут. — И глухо добавила: — Знаю точно, что в «Скорую» я позвонила в самом начале второго.

— Что вы сделали, когда обед был готов? — мягко спросила я.

— Вышла в холл и окликнула Кэтрин. Но она не ответила. Я снова позвала. А уж когда и на сей раз не последовало ответа, я пошла за ней в библиотеку. Я рассердилась на эту милую, нежную малышку, можете себе представить? — Голос женщины срывался, но, по счастью, я была избавлена от необходимости судорожно рыться в мозгах в поисках банального утешения, ибо Луиза поспешно добавила: — Короче, когда я открыла дверь, то…

— Погодите. Когда вы уходили в магазин, дверь была открыта, так?

— Да, верно, открыта, — растерялась экономка. — Я об этом и не подумала. — И, поразмыслив, высказала предположение: — Видимо, Кэтрин встала и закрыла её. Временами там становится свежо, потому что дует из холла.

— Понятно. Пожалуйста, продолжайте.

— Ну так вот, когда я увидела Кэтрин, лежащую ничком на полу, у меня сердце оборвалось. Я подбежала к ней, наверное звала по имени… точно и не помню. Но она лежала так неподвижно… Тогда я закричала. Должно быть, очень громко, поскольку Тодд и миссис Кинг — кубарем скатились с лестницы, будто за ними с топором гнались. У миссис Кинг лицо сделалось белее мела, и даже Тодд заметно испугался. А уж чтоб его напугать, надо изрядно потрудиться. — Сообразив, что невольно выдала свою неприязнь к мальчику, экономка зарделась и торопливо вернулась к своему рассказу: — В общем, миссис Кинг бросилась к девочке и проверила пульс. Потом попыталась перевернуть Кэтрин на спину — проверить, бьётся ли сердце, как она говорит, — но тут я закричала, чтоб не трогала её и что я буду звонить в «Скорую помощь». Позвонила… Они примчались минут через пять. — Закрыв глаза, женщина глубоко вздохнула и закончила почти шёпотом: — Но было слишком поздно.

Почему-то я вбила себе в голову, будто в момент трагедии в доме находились только Луиза и Кэтрин. Выходит, снова спешу с выводами. Мысленно отругав себя по первое число, я поклялась — в который уже раз! — что больше никогда и ни за что не стану идти на поводу у предположений и домыслов. И уже хотела попросить разрешения взглянуть на библиотеку, как поняла, что снова спешу.

— Э-э… а помимо миссис Кинг и мальчика дома ещё кто-то был? — наконец додумалась я спросить.

— Нет, больше никого.

— А мисс Лундквист?

— Ушла на работу. Она работает в рекламном агентстве, иногда даже по субботам приходится бывать на службе.

— А её подруга осталась здесь? С Тоддом? — Мне это показалось несколько странным, так что я решила всё прояснить.

— Она с ним занималась, по разным предметам. Раньше миссис Кинг работала учительницей, а Тодд, он… по-моему, он вполне смышленый, только неусидчивый. И это сказывается на оценках. В общем, она с ним занималась — и в то же время приглядывала за парнем, следила, чтоб сдержал данное матери обещание и взялся за учёбу.

— А остальные члены семьи — где они были?

— Миссис Корвин ходила за покупками. У Терри — это няня девочки — был выходной. Ах да, ещё Николас. Он возил миссис Корвин.

— Николас?…

— Шофёр.

Ну ясное дело. Кто бы ещё мог возить?

— И ещё он мой муж, — словно только сейчас вспомнила Луиза.

— Тогда последний вопрос. Если бы кто-то позвонил в дверь в тот день, пока вас не было, стала бы Кэтрин его — или её — впускать в дом?

— Вы имеете в виду, кто-то знакомый?

— Сама не знаю, что я имею в виду. Допустим, незнакомый.

Луиза задумалась.

— Даже не представляю, чтоб она такое сделала. Девочку всегда учили не пускать чужих в дом. Нет, я уверена, незнакомому человеку она бы не открыла.

Уже зная по опыту, что мой «последний вопрос» не обязательно действительно последний, экономка не сделала попытки встать. Однако её оптимизма хватило, чтобы продвинуться в кресле сантиметров на пять вперед.

— Луиза, лично у вас есть какие-либо соображения, зачем кому-то могло понадобиться убивать девочку? — спросила я.

— Нет конечно! — Вытаращив глаза, она отшатнулась. — Я знаю, именно это подозревает миссис Корвин — старшая миссис Корвин, — но Кэтрин была таким милым, добрым существом… Только чудовищу… только маньяку могло взбрести в голову обидеть это невинное создание!

Только маньяку… Неужели мы имеем дело именно с маньяком?

Нет, и думать забудь, тотчас одернула я себя. Мы имеем дело с превратным убеждением старой женщины, которое возникло из-за злосчастного совпадения и усугубилось чувством вины и горя. И Луиза помогла мне укрепиться в этом мнении.

— Как я поняла, Кэтрин много смотрела телевизор?

— Да.

— И, как вы сказали, читала запоем.

— Верно. Она ведь была такой хрупкой, болезненной, вот и просиживала большую часть времени дома, за книжками или перед телевизором. — Экономка недоумённо уставилась на меня.

— И ещё один вопрос. Как по-вашему, Кэтрин обладала живым воображением?

Озадаченное выражение исчезло. Теперь мы были на одной волне.

— О да, очень, — ответила Луиза, с готовностью соглашаясь с моим невысказанным предположением. (Судя по всему, смерть девочки и её заставила задуматься, пусть задним числом, о том, едва не случившимся несчастном случае с машиной.) — Она вечно что-нибудь выдумывала, с самого раннего детства. Болтала, будто кто-то настойчиво предлагает ей подписать контракт на съёмки в кино, а ещё будто какой-то мальчик-подросток, ведущий телешоу, только что приглашал её на свидание. А однажды, через день-другой после того, как бабушка водила её в Музей естественной истории, малышка заявила, что среди ночи к ней в комнату пришёл динозавр и проглотил её целиком. Но она, дескать, так толкалась у него в животе, что он тут же снова её выплюнул. Всё это было игрой, конечно, она так развлекалась. Ведь бедняжка не могла делать многое из того, что могли её ровесницы. Но воображение у неё и вправду было хоть куда. А насчёт машины, которая якобы хотела её сбить… Мне кажется, она сама это придумала и тотчас поверила в свои россказни. Так и мама её считает. Уверена, она права. — Экономка хмуро посмотрела на меня в ожидании очередного вопроса.