Она позвонила мне в дверь, как и условились, в десять минут девятого, и я открыла уже в пальто. Едва мы зашли в лифт, Барбара прищурилась и оценивающе оглядела меня — разве что без ювелирной лупы! — а затем, приложив тоненький пальчик к впалой щёчке, изрекла:

— Знаешь, при твоей фигуре лучше всё-таки носить тёмное.

Упрёк, очевидно, относился к моему бежевому, двухлетней давности, шерстяному пальто, которое я, так уж сложилось, чертовски люблю. Кроме того, другое пальто я не смогла бы купить, даже если б и захотела (особенно после серёжек и туфель — абсолютно ненужных приобретений, ни от одного из которых я не собиралась избавляться). Я хотела было поведать Барбаре, что думаю о её непрошеном совете, но она не дала мне возможности. Отступив в дальний угол кабины лифта, чтобы лучше видеть, и сосредоточенно сдвинув брови, она поделилась ещё одним бесценным наблюдением:

— И покрой тебе не идёт — очень полнит.

И это говорит великая модница, обожающая носить гольфы, резинки которых постоянно вылезают из-под юбки, стоит Барбаре присесть! Но достойного ответа я так и не подыскала, поскольку доброхотка великодушно предложила:

— Если хочешь, можем на следующей неделе прошвырнуться по магазинам.

Мне стоило немалых трудов сдержаться, чтобы не ляпнуть что-нибудь, о чём потом пожалею.

— Никакого нового пальто мне не нужно, — наконец процедила я сквозь зубы.

— Ради бога, дело твоё! — холодно ответствовала она. — Но если вдруг передумаешь, знаешь, где я живу.

В тот момент мне нестерпимо захотелось повалить Барбару на пол и этак с часок попрыгать на её костях.

И после кино моё отношение к ней не потеплело. Мы смотрели многословный чёрно-белый шведский фильм с субтитрами, который Барбара, едва выйдя за порог кинотеатра, окрестила «классикой», а по мне, так это было чистейшее занудство. Если откровенно, я даже отдалённо не поняла, о чём там шла речь. Позднее, за кофе, Барбара мучительно пыталась мне это растолковать. Но очень скоро я сообразила — с мстительной радостью. — что подруга моя, при всех её интеллектуальных претензиях (нет, честное слово, я очень её люблю), поняла в этом «кине» ничуть не больше моего.

* * *

В воскресенье я некоторое время занималась поистине неблагодарной работой — уборкой жилища, а затем всецело отдалась ничегонеделанию.

В восемь вечера я включила телевизор: «Она написала убийство» — это святое. Эх, если б так было в жизни! Нет, ну серьёзно, сколько смотрю этот сериал, никогда не случалось, чтоб Джессика Флетчер обвинила кого-либо в преступлении, а подозреваемый взял да и не признался во всех грехах, не отходя от кассы. Но суть не в том. Я никак не могла сосредоточиться на фильме, потому что все мысли занимала смерть Кэтрин Корвин. Всё моя чертова совесть, вечно лезет, когда не просят.

Ну ладно. Согласна, я взялась за это дело, зная, что полиция уже провела расследование и исключила злой умысел. Кроме того, я изначально не рассчитывала обнаружить что-либо противоречившее этому выводу (и пока что ничего не обнаружила). Но, как я уже говорила, взялась я за дело с самыми лучшими намерениями.

Однако сейчас, вечером, во мне проснулся противненький внутренний голосок, настойчиво советующий заглянуть себе в душу.

Не лицемерила ли я, пытаясь уговорить миссис Корвин отказаться от моих услуг? Может, в действительности я не чаяла, как заполучить её в клиенты, чтобы оплатить кое-какие счета, — а затем внушила себе, будто руководствовалась альтруистическими целями?

Хотелось надеяться, что нет. Беда в том, что уверенности я не испытывала. И уснула в ту ночь с тяжёлым сердцем.

Утром всё предстало в более радужном свете, главным образом потому, что в промежутках между боями с подушкой, которые длились до рассвета, мне удалось убедить себя, что мною двигало прежде всего сострадание. Я искренне надеялась, что результаты моего расследования помогут миссис Корвин смириться со смертью внучки.

Когда, наскоро ополоснувшись под душем, я вышла из ванной, автоответчик игриво подмигивал. Эвелина Корвин продиктовала мне номер телефона Сандры Кинг, а также сообщила, что Барри вернулась из Вермонта.

— Я сказала Барри, что вы хотите с ней поговорить, так что смело звоните прямо сейчас, — велела старушка, на мой взгляд излишне властно.

В тот день я не стала звонить Барри Лундквист. В основном потому, что миссис Корвин явно пыталась учить меня, как делать мою работу, а я такая недозрелая, что решила отомстить, пусть даже об этом никто не узнает. Однако кое-куда я всё же позвонила, как только добралась до своей конторы…

Тим Филдинг — вернее, сержант Тим Филдинг — работает в отделе убийств 20-го участка Манхэттена, а ещё он мой хороший друг, как раньше был другом моего покойного мужа, Эда. (Не знаю, упоминала ли я об этом, но Эд тоже работал частным сыщиком, а до этого служил в полиции.) И коли уж мне понадобилась услуга от полиции, к кому же ещё обратиться?

Трубку сняли после первого же гудка.

— Филдинг, — зычно рыкнул мой друг.

— Шапиро, — в тон ему рыкнула я.

— Та самая рыжая ведьма-всезнайка Дезире Шапиро? — Именно так он обычно меня приветствует.

— Ага. Вижу, ты по-прежнему недолюбливаешь меня за то, что я такая классная сыщица. Невольно вспоминаешь, сколько раз сам садился в лужу, да?

— Слушай, единственное, о чём я невольно вспоминаю, — так это о том, что стоит проверить свои запасы тайленола.

В таком тоне мы провели ещё пару раундов. Это у нас с Тимом нечто вроде ритуала, так мы маскируем глубокое уважение и симпатию, которые на самом деле испытываем друг к другу. В конце концов я призналась, что у меня возникла проблемка и я надеюсь разрешить её с его помощью.

Филдинг тотчас насторожился:

— Что за проблемка?

— Ну, я только что взяла дело, которое может оказаться убий…

— Боже! Неужели снова?! (Видимо, мы не раз потрепали друг другу нервы, когда я занималась двумя предыдущими расследованиями убийств, о которых уже говорила. А может, точнее будет сказать, я потрепала Тиму нервы.)

— Расслабься. — утешила я друга. — Это случилось не на твоём участке.

Только услышав его долгий, свистящий выдох, я поняла, что всё это время Тим дышать боялся.

— Что ж, возблагодарим Господа за мелкие любезности, — ворчливо буркнул он. — И кому же ты на сей раз переходишь дорогу?

— Дело находится в ведении Центрального участка Манхэттена, если ты об этом, — надменно заявила я. Потом, правда, слегка сменила тон: в конце концов, это я просила об услуге. — Кажется, по заключению эксперта, смерть наступила в результате острой респираторной недостаточности, но мой клиент убеждён, что это убийство — хотя, откровенно говоря, пока не похоже. Так или иначе, мне нужна кое-какая информация от полиции, а я никого в том округе не знаю. В смысле, никого, кто бы горел желанием мне помочь.