— Тетя Дез!

— Извини, что опоздала, но…

— Я так волновалась! — воскликнула моя племянница-паникёрша. — Что с тобой стряслось?

Хм, ну уж не настолько я опоздала…

— Мужайся, Эллен, я всё тебе расскажу. Меня похитили зелёные человечки без ушей и затащили в свой космический корабль. Наверняка собирались истязать чёрт знает какими опытами. Но благодаря выдающимся гипнотическим способностям мне удалось ввести их в транс и сбежать.

Эллен даже не улыбнулась.

— По-твоему, это смешно, да? — буркнула она. И добавила, словно извиняясь: — Ведь только на прошлой неделе на нашей улице дважды грабили прохожих, а уж что в городе творится! И потом, если б ты…

— Ладно, ладно. Виновата. Я вовсе не хотела тебя огорчать. Такси застряло в пробке. А до этого я застряла в «Хааген-Дацс». В буквальном смысле слова.

Эллен прыснула, и я поняла, что прощена.

После двухсекундного обсуждения — заглядывать в меню нам даже не было нужды, ибо знаем его наизусть, — Эллен сделала заказ в «Мандарин Джой». Я едва дождалась, когда она положит трубку, чтобы расспросить племянницу про Майка.

Здесь мне, пожалуй, тоже стоит ввести вас в курс дела.

Майк — это очаровательный молодой доктор, с которым я познакомилась, расследуя последнее убийство. И едва я его увидела, тотчас представила, как они с Эллен будут вместе уплетать китайские деликатесы в течение грядущих пятидесяти лет…

Разумеется, я отдавала себе отчёт, что могу накликать на свою голову гнев моей золовки Маргот, матушки Эллен, за сводничество, если вдруг Майк не еврей (как впоследствии и оказалось). Правда, потом я решила, что благородная профессия Майка компенсирует этот его недостаток. Как бы то ни было, мне стоило немалых трудов уговорить на свидание вслепую как потенциальную невесту, так и жениха. Что я только не делала, разве что не пригрозила броситься под поезд, но в итоге оба согласились попробовать. И что же? Теперь они почти что помолвлены! Ну, может, и не совсем помолвлены, но встречаются уже несколько месяцев, а это что-нибудь да значит, верно?

Так вот, закончив обмениваться любезностями с пожилой дамой, которая всегда принимает заказы в «Мандарин Джой» (видимо, накормив мою племянницу таким количеством ужинов, женщина считает её членом своей семьи), Эллен поступила наконец в моё полное распоряжение. Не теряя времени, я принялась расспрашивать про последнее свидание с Майком.

— Всё было отлично, — сообщила она, просияв.

— Куда вы ходили?

— Да просто забежали в пиццерию. Майку надо было рано вставать.

— Ну как, он что-то сказал?

— Ох, тётя Дез! — нахмурилась Эллен.

Больше я от неё ничего не добилась. И заранее решила обидеться, если потом выяснится, что сказал, а она не сочла нужным мне довериться.

Однако смакование будущей обиды ничуть не отразилось на моём аппетите. Попировали мы всласть! Начали с яичного рулета и свиных рёбрышек. Затем перешли к восхитительным креветкам под соусом из чёрной фасоли и обалденному цыплёнку с грецкими орехами и мёдом. Ну и под конец — несравненное мороженое, доведшее нас чуть ли не до беспамятства.

О своём новом деле я не заговаривала, пока мы не переключились на печенье-гаданье (а ведь прежде чем вгрызться в него, я готова была поклясться на Библии, что это самое печенье попросту не уместится у меня в животе). И, рассказывая про Эвелину Корвин и бедняжку Кэтрин, я с содроганием ожидала реакции Эллен. Надо отметить, племянница меня не подвела.

— Невероятно, тётя Дез! — вскричала она, повысив на пару октав свой и без того высокий голосок. — Ты ведь уже дважды бралась за убийства, да? И оба раза тебя едва не укокошили! Неужели ничему не научилась?

— Но это, собственно, и не дело об убийстве. Я просто попытаюсь доказать клиентке, что её внучка умерла от астмы или врождённого лёгочного заболевания, и тогда несчастная старушка сможет избавиться от чувства вины за то, что усомнилась в словах девочки.

— Ну да, конечно. А в прошлый раз ты всего лишь пыталась установить личности жертв, помнишь?

— Но это только…

— И тебя едва не вывели в расход! — Ничего себе словечки Эллен употребляет! В её устах они звучат довольно странно.

— Послушай, детка, вероятность того, что смерть Кэтрин может оказаться убийством, ничтожна. Один шанс на миллион!

— Ставка принята! — мрачно парировала она.

А мне вдруг стало не по себе. И я впервые усомнилась, правильно ли поступила, взявшись за это дело…

Мрачное пророчество Эллен не долго витало надо мной. На следующее утро я уже снова была убеждена, что в смерти Кэтрин Корвин, хотя и безмерно трагичной, нет ничего криминального.

В контору я приехала в десять и до ланча ломала голову, какие из счетов оплатить, а какие могут подождать до следующего месяца без фатальных для меня последствий.

В полпервого я отправилась на обед с Джеки, моей подругой и одновременно секретаршей (лучшей секретаршей в Нью-Йорке, ей-богу!), чьей неоценимой помощью я сумела воспользоваться благодаря договоренности с юридической фирмой, у которой арендую площадь.

День выдался погожим — тепло, солнечно и почти безветренно. После того как мы умяли жирные бургеры, непропеченную картошку фри, запив всё это выдохшейся колой, Джеки уговорила меня отбросить моё исконное предубеждение против физических упражнений и немного прогуляться. Видимо, все обитатели Манхэттена также не устояли перед дивной погодой, а потому нам приходилось работать локтями, отстаивая право на клочок тротуара. Так что в контору мы вернулись только в два, и за неимением лучшего занятия (я ведь уже говорила, что дела шли вяло), примерно часок я провела, полируя ногти, доводя до совершенства макияж и лакируя прическу. А дабы скоротать остаток дня, повисела на телефоне и переложила на письменном столе кучу никчемных бумажек.

На обратном пути я сделала остановку в супермаркете, где без труда нашла применение солидной доле аванса, полученного накануне от Эвелины Корвин. Затарившись соками, молоком, салатами, куриными грудками, а также столь необходимыми предметами, как замороженная пицца, сосиски, сырный пирог и, разумеется, мороженое, я направила стопы домой. Сварганила себе перекусон, ещё немножко повозилась с макияжем и чуть больше с волосами, после чего двинулась на Парк-авеню.

Дверь унылого дома открыла женщина среднего роста с вьющимися светло-каштановыми, с проседью, волосами. На ней было простое коричневое платье, коричневые же тапочки, а на лице — тревога. На вид я дала ей сорок с большим гаком.

— Миссис Корвин ждёт вас, — сообщила женщина, после того, как я представилась. Голос низкий и приятный, с легким акцентом, родину которого мне не удалось определить. — Сюда, пожалуйста.

Проходя следом за женщиной по просторному холлу, я поспешно пересмотрела своё мнение по поводу непрезентабельности дома. Потолки были настолько высоки, что, казалось, парили в поднебесье. Паркетный пол, выложенный «ёлочкой», так старательно отполирован, что даже в тускло освещенном коридоре при желании я бы рассмотрела в нём собственное отражение. А сам коридор, на стенах которого не очень густо были развешаны картины в изящных рамах, словно уходил в бесконечность. Мы всё шли и шли, минуя бессчётное количество погруженных в полумрак дверных проёмов, пока наконец не остановились перед открытой дверью. Женщина, посторонившись, жестом пригласила меня пройти в залитую ярким светом комнату.