– Что случилось? – тихо спросил Стив, заглядывая мне в лицо.

Я пожала плечами и, закрыв глаза, откинулась на спинку сиденья. Как объяснить ему, что мне вновь почудился тот таинственный глубокий голос, что так напугал меня в офисе, а движения сковал холод, окутавший плечи?

«Прошу вас, пожалуйста…»

В этом голосе, так напугавшем меня, звучали мольба и страдание. Как я могла подумать там, у себя в кабинете, что ко мне обращается Стив, ума не приложу. Каким образом эта ерунда могла прийти мне в голову, не знаю, ведь тот голос был совершенно не похож на голос моего друга.

Тогда что же это?

Открыв глаза, я обнаружила, что Логан неподвижно сидит и смотрит на меня в напряженном ожидании.

– Селена, ты можешь объяснить мне, что произошло? – повторил он до смешного простой вопрос, на который я не могла ему ответить.

Даже если я попробую ему все объяснить, он не поймет или поймет совсем не так.

Сзади раздался резкий нетерпеливый сигнал клаксона: нас просили освободить парковку. Чертыхаясь себе под нос, Стив завел машину, и мы тронулись с места, правда, доехали всего лишь до угла, где вновь припарковались.

Логан заглушил мотор и повернулся ко мне, давая понять, что просто так от меня не отстанет.

– Прости, не знаю, что на меня нашло.

– Мы ведь договорились, что не будем поминутно извиняться друг перед другом? Так что с тобой?

– Просто стало нехорошо, – попыталась оправдаться я. На мой взгляд, вышло не очень убедительно. Так, очевидно, думал и мой друг, потому что побарабанил пальцами по колену, потом кивнул, якобы принимая мое объяснение, и тоном доктора осведомился:

– Что значит нехорошо?

– Голова закружилась, – соврала я и тут же почувствовала, что краснею.

– И сейчас кружится? – спросил он, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Сейчас нет. Все уже прошло.

Стив с минуту раздумывал, потом медленно проговорил:

– Стало быть, закружилась голова… И по этой причине ты закричала?

– Что?

От изумления я даже привстала в кресле.

– А ты разве не помнишь, что там произошло? – нахмурился Логан.

– Не очень хорошо, честно говоря. Расскажи, – виновато попросила я.

– Да тут особо и нечего рассказывать. Мы с тобой разговаривали, ты вдруг закричала и ударила Мартина, который как раз принес кофе с десертом.

Так вот кто сказал: «Прошу вас, пожалуйста…»! А я-то подумала…

– В результате то, что принес нам Мартин, оказалось на его рубашке. Это, конечно, не «Том Форд»[4], – хмыкнул Стив, – но рубашку жалко, да и парня тоже, несмотря на его назойливость.

– Мне просто показалось, – я сообразила, что если начну что-то выдумывать, объяснять, то окончательно запутаюсь, и невпопад закончила: – Там как-то резко стало холодно, и я…

– Включили кондиционер.

– Кондиционер?

– Ну да. Он висел недалеко от нас, прямо за твоей спиной. Я заметил, что его пытались настроить две официантки, а потом наконец-то включили, вот тебе и показалось, что очень холодно.

Кондиционер. И только. Поразительно, но вместо ожидаемого облегчения я почувствовала какое-то странное разочарование, несмотря на то что на самом деле по-настоящему испугалась.

А может, мне, и правда, только почудилось? Я устала, давно не ела, и статья на редактуру попалась соответствующая. Вроде еще не Хэллоуин, а пошли публикации о кладбищах и сектах. Ерунда и глупость. Да, нервы у меня совсем никуда не годятся, а ведь мне нет еще и тридцати. Хотя какая, в сущности, разница?

Мои размышления прервал Стив:

– Сейчас-то ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, – честно ответила я, разобравшись в своих мыслях и радуясь тому, что Логан не стал докапываться до правды и расспрашивать меня о моей выходке в «Касле».

– И что мы теперь будем делать?

– Ты о чем?

– Хотя бы о том, что кофе мы так и не выпили, – он взглянул (не без удовольствия) на свои умопомрачительно дорогие часы: – Может, поедем и закажем его где-нибудь в другом месте? Не знаю, как твой омар, но медальоны из баранины были явно пересолены и переперчены. У меня внутри просто пожар. Так пить хочется!

У меня во рту тоже пересохло, но совершенно по иной причине. Тем не менее ехать сейчас в другой ресторан мне не хотелось. Во-первых, вряд ли мы найдем свободный столик, во-вторых, я действительно очень устала, и у меня не было никакого желания шевелиться. В-третьих и в главных, я боялась, что нервы мои сдадут, а становиться центром внимания дважды за один вечер – это уж слишком.

Все это я попыталась изложить Логану, который, выслушав мои сбивчивые и, полагаю, не очень убедительные объяснения, по-детски надул губы:

– Ну вот… Ведь сейчас еще так рано, и кофе, опять же… Тогда, может, просто покатаемся?

Я согласно кивнула, и он вновь завел мотор, одарив меня своей неотразимой улыбкой с обложки глянцевого журнала, которая магнетически действовала на любую женщину в возрасте от пяти до девяноста пяти.

На любую, кроме меня.

Стив знал, что мне нравится кататься на машине по вечерам. Раньше это было одним из наших любимых развлечений с папой. Когда ему позволяло время (а по пятницам – непременно!), мы просто колесили по улицам после ужина, никогда заранее не выбирая маршрут, выезжали с неоновых центральных магистралей в тихие сонные пригороды и возвращались обратно.

Разговаривали мы мало, в этом не было нужды, лишь изредка обменивались короткими фразами и просто слушали музыку и звуки ночного города, который поразительно менялся с наступлением темноты. Мне нравилось смотреть на вереницы огней, сливающихся в рождественские гирлянды, на толпы людей, чей суетливый дневной полубег замедлялся до неспешных шагов, на окна небольших домиков на окраинах, в которых мерцал телевизор или теплым пятном разливался свет абажура у дивана. Нравилось фантазировать о том, что же происходит за этими окнами, о чем разговаривают, думают и мечтают люди после заката.

Я вообще больше люблю ночь, и причина проста: ночью мне спокойнее. Вокруг нет лишних голосов, взглядов, ненужной суеты. Ночью легче быть собой, признаваться в детских страхах и не дающих покоя чувствах, проще быть настоящей и осознавать, что жизнь вокруг – не пустая иллюзия.

Стив совершал со мной полуночные автомобильные прогулки, когда папа был занят. Он говорил, что мог бы катать меня хоть каждый вечер, если бы я только согласилась. Но я не соглашалась, и это вносило определенную долю напряжения в наши отношения.

На Сент-Джон-стрит Стив все-таки заехал в Макавто и вручил мне большой капучино. От Макфлури я успела отказаться прежде, чем он сделал заказ: в моем представлении мороженое плохо сочетается с омарами, к тому же сегодня я впервые плотно поела за целый месяц и просто побаивалась кулинарных экспериментов.