Пока пальцы мои шарили в поисках меча, в окне блеснул свет, появилась драконья морда. Целиком в окне не помещается, я видел то гигантские ноздри, то глаз размером с тарелку, дракон даже приблизил к окну безобразное ухо, заросшее толстыми волосами, похожими на медную проволоку, словно надеялся услышать больше, чем увидел или вынюхал.

Я пытался нащупать то меч, то лук, наконец вспомнил, что не взял с собой даже молот. Может, это и к лучшему: а если оскорбленный дракон не улетит, а в ярости раздавит весь особняк?

Но дракон исчез, свет льется все так же ярко и чисто, я дрожащими пальцами перестал нащупывать молот, на цыпочках перебежал к другому окну, выглянул в льющийся навстречу свет.

Далеко внизу, будто смотрю с аэростата, раскинулся странный город из тысяч высоких башен с коническими куполами. Башни соединены мостами, еще один ярус мостов угадывается далеко внизу, эти одинаковые башни уходят в необозримую даль, и кажется, что весь мир покрыт этими башнями, а внизу, как я ни вглядывался, нет земли, а желтый ядовитый туман...

И, главное, никакого движения: пусть людей не рассмотрю с такой высоты, но должны же двигаться машины, экскаваторы, драги, суперлайнеры...

А может, не город, а колония термитов? Муравейник? Общественные насекомые еще и не такие чудеса творят...

Насмотревшись, я с сильно бьющимся сердцем на цыпочках перешел к другому окну, и чем ближе подходил, тем сильнее бледнел свет. Когда приблизился вплотную, за окном открылся темный мир, от края и до края заполненный быстро сменяющимися огненными нитями. Как будто размотался клубок, внезапно ожив, и вся нить судорожно дергается, пытаясь осознать свое новое предначертание.

Я отшатнулся от оранжевых сполохов, хотя это всего лишь картинка, незримая стена разделяет прочно, перебежал к третьему окну. Там кроваво-красный мир раскаленной магмы: кипящие озера из легких металлов, оплавленные скалы из железа и вольфрама, красное небо, а огромные пузыри, что поднимаются из глубины...

Дважды видел, как на поверхность поднималось что-то живое, однажды рассмотрел даже мелькнувший зазубренный хвост...

Перешел к следующему, здесь, как по контрасту, мир из голубого льда, а за горизонтом медленно поднимается исполинское мертвенно-голубое солнце. То ли Бетельгейзе, то ли это наша Земля не сгорела, а замерзла, а теперь это у нее, как и на Плутоне, текут реки из метана и жидкого кислорода...

В соседнем окне рассмотрел техногенный мир, так я его назвал, настолько чужой, что мороз по шкуре: как если бы сами машины построили это для себя, руководствуясь нечеловеческой логикой. Красноватая поверхность планеты, вся из красного металла или же покрыта металлом, а по ней всюду геометрически правильно протянуты толстые трубы, тоже из красного металла, на пересечениях не узлы, как ожидается привычно, а напротив, сужения, будто там нечто текущее уплотняется почти вдвое...

Хотя опять же вполне возможно, что это природное явление, как причудливый морозный узор на окнах. Зато в шестом окне увидел нечто знакомое, как говорят косноязычные, «до боли», и до треска в черепе всматривался и старался понять, то ли вижу кровяные тельца, то ли космические корабли, то ли каких-то мокриц, виденных в детстве, известно, какие причудливые формы принимает жизнь в мире насекомых... но вон там слишком уж отливает металлом, и хотя спины многих жуков тоже выглядят металлическими, однако...

Когда голова затрещала от усилий, я посмотрел на последнее, седьмое окно, дальше круг замыкается. Почему-то страшился подходить к этому окну и, когда все-таки заставил себя приблизиться, обнаружил, что смотрю во тьму. Напрасно задействовал все виды зрения, тьма оставалась тьмой, я всматривался до рези в глазах, наконец что-то новое во мне приспособилось, я начал различать некоторое движение, как будто двигаются массы людей, затем то ли механизмы, то ли животные или птицы, все смешивается и накладывается одно на другое, я моргал и таращил глаза, но лучше видеть не стал, даже усомнился, что в самом деле вижу, такие образы можно зреть и с плотно закрытыми глазами, всегда что-то плавает, проходит, проползает, но отодвинулся от окна только тогда, когда увидел конную милицию, а затем толстых баб с большими сиськами. Это добило окончательно, я отодвинулся, потер кулаками глаза, где чувствовал резь, будто песку насыпали.

Оставалось возвращаться, но краем глаза увидел отчетливое движение чуть ли не в комнате, ухватился за молот, затем с шумом выпустил запертое в легких дыхание. Всего лишь мое отражение в зеркале!

Конечно, хорош, что скажешь. Я заново всматривался в себя, стараясь увидеть то, что видят перед собой другие рыцари и, в первую очередь, леди Беатриса. В моем мире я роста среднего, может, даже чуть ниже среднего, но здесь гигант, плечи широкие, руки толстые, лицо чистое, а здесь у мужчин рожи то побиты оспой, то в прыщах, то в безобразных шрамах, что считаются признаками мужской красоты.

Внезапно по телу пробежал холод, сердце сжалось. Я смотрюсь четко и выпукло, но там за моей спиной все серо, словно все краски исчезли, и, самое главное, обстановка в помещении несколько иная!..

Да что там «несколько», вся мебель другая, окон больше, свод теряется в дымке, вот только все серо, будто черно-белое фото... Слева на раме два завитка светятся, а еще ниже словно бы подсвечен изнутри бутон розы. Руки дрожат от возбуждения, спешу проверить все догадки, нелепые и лепые предположения, щупал и нажимал все эти завитки и бутон, как вдруг за спиной моего отражения мебель исчезла... как и вся комната, а появилась дорога между высоких гор, в небе застыло темное облако. Все такое же серое, неживое, я не успел всмотреться, как все исчезло и тут же на месте пейзажа возникло нечто вроде забора из металлических труб.

Меня трясло, я пытался вспомнить, что именно я в это время делал, вдруг да помимо пальцев на завитке и бутоне нужно еще притопывать ногой, хотя вряд ли такая дурь придет в голову нормальному инженеру, но если потом творение его рук побывало у магов, то эти могут, могут...

После третьего удачного нажатия появилась такая же бледная и бесцветная картинка каменных развалин, следующая показала бесконечную пустыню, затем промелькнули места с кипящей водой, берегом моря, вер1 шиной горы, снова руинами, развалинами, зарослями травы с узкими, как древки стрел, стеблями, опять развалины, руины, обломки...

Пальцы уже почти привычно меняли картинки, как фон, на котором пляжный фотограф снимает курортника, я и похож на курортника из богатого мегаполиса, посетившего какую-нибудь Сомали после разрушительной гражданской войны: здоровый, сытый, хорошо одет, а за спиной то, что осталось после борьбы местных вождей за власть и нефтяные скважины.

Картинок проскользнули сотни, мне показалось, что начинают повторяться или же это похожие руины, развалины все смахивают друг на друга, как вдруг за спиной моего отражения промелькнуло нечто цветное, тут же сменилось черно-белым.

Я застыл, боясь поверить догадке. Путем проб и ошибок сумел вернуть изображение взад, всматривался в него так, что едва не тыкался лбом в свое отражение.