— Просто расскажите, — попросила она, — что вы узнали... мне даже страшно о таком говорить... с помощью моего мага?

— Никакой тайны вообще-то не оказалось, — ответил я искренне. — Перед битвой доверенные люди короля Герда II были расставлены, как водится, в ключевых местах. Герцог Луганер, на его беду, оказался дальше всех. В том смысле, что участия в битве вообще не принимал, а когда битва закончилась — никто не пришел снять его с поста. Только и всего.

— Почему не пришли?

— Все погибли, — ответил я просто. — Погибли красиво, по-мужски: врага разбили, а остатки гнали, сами истекая кровью.

— И что теперь?

— Да ничего, — ответил я.

Она не сводила с меня испытующего взгляда.

— Мне передали, что призрак короля шепнул вам пароль, по которому герцог Луганер может оставить свой пост?

Я отмахнулся с самым беспечным видом.

— Ах, это... Да, шепнул. Как только встречу герцога, сразу шепну ему на ушко.

Она поинтересовалась:

— Что за пароль?

— Леди, — протянул я с укоризной, — разве женское дело — знать такие вещи! Фу!.. Вы же красивая!

Она сказала с некоторым колебанием:

— Но все-таки это мой родственник...

— Дальний, — уточнил я, — очень даже дальний. Пятая вода на киселе. Да и то не ваш, а бражелленовский... Кстати, неприлично женщине, да еще красивой, знать такие вещи! Это просто противоестественно! Все равно, что носить короткое платье, заниматься борьбой или вя-3*гь спицами!

Ее щеки заалели, в самом деле говорю очень неприличные вещи, спросила, уже сдаваясь:

— Но вы... обещаете?

— Сегодня же герцог Луганер будет свободен, — ответил я таинственно.

Она ахнула, глаза и рот округлились в ужасе, никак не ожидала, что покойный герцог где-то рядом. Я поклонился, видя, что к нам обращено внимание гостей, слуга как раз поставил новое блюдо, я принялся за еду, но перехватил взгляд леди Беатрисы и еще раз поклонился. Таинственно и со значением.

Окна верхних этажей озарились желтым огнем светильников задолго до наступления ночи, затем мрак опустился во двор, хотя вершины стен еще горят багряным золотом. Наконец погасли и они, а пурпурный свет поднимался по караульной башне с такой неотвратимостью, будто вся земля погружается в кромешную тьму.

Со двора ушли последние гуляки, веселье и брань переместились за столы, где снова пьют, едят, играют в кости, борются на локтях. Я с нетерпением ждал полуночи, а когда час пришел, поцеловал Бобика, велел бдить и тихонько выскользнул за дверь. Везде тихо и пустынно, башня пользуется недоброй славой, что меня вполне устраивает, по ступенькам поднимался быстро, уже все знакомо, а заблудиться трудно, если бежишь по каменным ступеням винтовой лестницы, когда слева стена и справа другая стена.

До верха оставался один пролет, когда из стены выплыл призрак, свистящий голос пронзил холодом до самых костей:

— Ни шагу дальше, смертный...

— Приветствую вас, сэр Луганер, — сказал я учтиво и поклонился. — Я беседовал с вашим сюзереном, королем Гердом II. Он велел поблагодарить вас за безупречную службу...

Призрак колыхнулся в неподвижном воздухе, голос прозвучал так же свистяще, но я уловил в нем оттенок сильнейшего волнения:

— Король Герд II?.. Король Герд II... Что он сказал?

— Что вы вольны оставить свой пост! — отчеканил я. — Сражение выиграно, враг бежит, бежит, бежит!..

Призрак прошептал:

— Нет, я не могу оставить свой пост...

— Можете, — заверил я. — Пароль «Бездна Амальгамы».

Он вздрогнул, голос упал до неслышного шепота, потом я уловил:

— ...я ...я должен был... но я...

— Пустяки, — утешил я. — Вы все равно не допустили сюда врага!.. Хоть и забыли пароль. А отзыв помните?

Ответ прозвучал сразу же:

— Да!.. Как только вы назвали пароль, я вспомнил все!..

— Отзыв «И в бездне растут цветы», — сказал я уверенно. — Все, сэр Луганер, ваша служба закончена! Можете передать мне охраняемый объект и... спешить на встречу с боевыми друзьями! Ваш сюзерен ждет вас. Родина вас не забыла!

Он застыл на мгновение, я затаил дыхание, пройдет ли фокус, затем дальняя стена осветилась, возник прямоугольник двери. Голос Луганера прозвучал в моих ушах:

— «Именем Авалона»... запомните... «Именем Авалона»...

Потемнело, я оглянулся, светящийся призрак исчез, Но на дальней стене прямоугольник двери виден все так же ярко. Я с сильно бьющимся сердцем подошел вплотную, чувствую себя глупо, хорошо знаю, что я на высоте восьмого этажа, это внешняя стена, это даже не дверь, а окно...

— Именем Авалона, — произнес я тупенько. Дверь беззвучно исчезла. В прямоугольнике вместо закатного неба и пролетающих гусей я увидел часть полутемного зала, но едва машинально переступил порог, там вспыхнул свет, настолько яркий и оранжевый, как будто каменный свод замка испарился, а там наверху синее небо и полуденное солнце!

Оглянулся — в проеме все те же выщербленные каменные ступени лестницы.

— Именем Авалона... — повторил я тихо.

Проем исчез, на серой стене из массивных неопрятных глыб, грубо отесанных и кое-как скрепленных цементом, пару секунд светился прямоугольник, потом... все те же камни.

Спокойнее, велел я трясущимися губами своему перепуганному сердцу. Одна команда открывает, и она же закрывает. Очень удобно. Не надо для каждой кошки выпиливать отдельный выход на улицу.

Я в круглом зале, словно на вершине маяка: во все окна сверху под углом врываются широкие яркие полосы света. Огненными четырехугольниками расцвечивают пол из светлого дерева, покрытого лаком. Впрочем, пол почти весь заставлен столами и столиками, сундуками, огромными кувшинами, великанскими чашами, стопками толстенных фолиантов и массой предметов непонятного назначения. Одни показались выдумками художников, всегда находятся свои Фаберже, но при взгляде на другие сердце начинает трепыхаться в радостной надежде: еще чуть-чуть, и пойму, что это и как работает!

Между окнами на стене зеркало в полный рост, но не овальное, как я привык видеть, а прямоугольное, хотя рама в привычно тяжелых и безвкусных, на мой взгляд, золотых розах, бутонах тюльпанов и стеблях вьющихся растений. Из глубины на меня пошел человек, настолько яркий, что я вздрогнул, не сразу узнав себя.

Изображение в самом деле зеркальное: на всякий случай помахал руками и погримасничал, благо никто не видит, так что там в самом деле я, а не кто другой. Главное — не другой я, что испугало бы больше.

Из ближайшего окна яркая полоса света вдруг оборвалась, окно загородил ствол исполинского дерева, весь в наростах и глубоких трещинах. Затем это сдвинулось, трещины и наросты поплыли перед окном, словно дерево развернули по своей оси. Пахнуло рыбой, тиной и лягушками. Я тихонько охнул и попятился, все драконы пахнут в основе одинаково, даже горные, которые никогда не видели моря.