— Сэр Светлый, я с удовольствием выпущу вам кишки и плюну на них!

— А я тебя, говнюк, смешаю с дерьмом, чем ты и являешься!

— Грубая скотина!

— Пидар вонючий!

— Хам!

— ... (убрано цензурой)...

— (убрано цензурой)...

— (убрано цензурой)!!!

Ссора между слугами давно забыта, оруженосцы и сеньоры ухватили нас за плечи и растащили на противоположные стороны площадки. Меня трясло от ярости, маркизу поднесли к носу пузырек с ароматической солью, он всхлипывал и хватался за пояс. Ему подали меч, осведомились, не желает ли доспехи, он отмахнулся, горящий ненавистью взгляд не отрывался от моего лица.

Ко мне подошел сэр Растер, на маркиза поглядывал с беспокойством.

— Сэр Светлый, это вы напрасно...

— Почему?

— До вашего появления, — объяснил он с тревогой в голосе, — он считался первым мечом в этих землях...

Я буркнул:

— Сколько можно про эти первые мечи? Я уже говорил и повторю: у вас очень крохотные земли. А в соседних — другие первые... Отойдите, сэр, а то кто-то из нас зацепит.

Маркиз ринулся ко мне, его меч заблистал на солнце, как тысячи крохотных солнц. Я торопливо вскинул свой клинок, с лязгом ударились один о другой. Маркиз не стал привычно давить, проверяя силу моих рук, тут же извернулся, сделал опасный выпад, но из-за бешенства мои чувства обострены, а реакции ускорены до предела настолько, что, если вдруг остановлюсь неподвижно, меня разорвет на части, так что успеваю парировать, перехватывать, блокировать, но маркиз в самом деле виртуоз, ставка не на силу, а на скорость и точность ударов, острие мелькает в опасной близости от моего лица, от живота, дважды задел болтающиеся рукава, острое, как бритва, лезвие располосовало ткань с такой легкостью, словно прошло сквозь туман.

Я наконец сообразил, что маркиз умело смоделировал ситуацию, когда сражаемся без доспехов: его меч сразу бы затупился о щит и железные доспехи, а сейчас старается выжать максимум выгоды...

Сердце колотится часто, маркиз двигается быстро, но все равно для меня все медленнее и медленнее, я в свою очередь распорол в клочья рукава его пышной рубашки, рассек ткань на груди и оставил небольшую царапину.

— Неплохо, — прорычал он, отпрыгивая, — вы не самая последняя деревенщина, сэр Светлый...

— Это точно, — ответил я зло, — и вы в этом убедитесь, как бы хорошо ни владели мечом!

— Вы тоже им владеете отменно...

Мы обменялись десятком быстрых ударов, я ответил после паузы:

— А защита у вас хромает, маркиз...

— Просто вы двигаетесь быстрее, — ответил он, запыхавшись. — У вас техника незнакомая...

— Но в остальном у вас все безукоризненно, — признал я.

— Мне лестно это слушать от такого мастера...

— Полноте, маркиз! Это вы мастер. Я так и не смог пока что пробить вашу защиту.

— А я вашу...

Зрители ахали, замирали, хватались за сердца, когда наши стремительные рывки и молниеносные движения с бритвенно острыми мечами выглядели так, что вот-вот оба упадем рассеченными тушами.

— Великолепный удар! — вскрикнул маркиз, когда лезвие моего меча зацепило прядь его волос.

— Это у вас великолепная реакция, — возразил я. — Другой бы уже лежал, изрубленный, как баран...

Еще несколько ударов, маркиз выдохнул в изумлении:

— Вы и этот прием знаете? Снимаю шляпу перед вашим мастерством...

— Я просто старался угадать ваши движения, — ответил я галантно.

— Но как... настолько точно?

— Стараюсь...

Он опустил меч, на раскрасневшемся лице выступили мелкие капельки пота.

— Я должен буду угостить вас за такой красивый бой лучшим мозельским, что здесь хранится в дальнем подвале.

— Охотно принимаю, — ответил я и тоже опустил меч. — Люблю старое мозельское, но в последнее время что-то оно от меня ускользает.

— Пойдемте, сэр Светлый, — сказал он, — я знаю, кому шепнуть, чтобы подали именно то, что хотим мы, а не то, что подают... менее разборчивым.

Толпа осталась на месте, оживленно комментируя нашу схватку. А маркиз обнял меня за плечи и настойчиво повел в обход главного здания.

— И было нам сказано, — втолковывал он, — плодитесь и размножайтесь. А вот разницы никто не объяснил... Потому я стараюсь понять сам, с местными девками. Священники помочь не могут, они же читают по складам! Одна деревенщина кругом, в каком диком мире живем...

— Вечные вопросы бытия, — посочувствовал я. — Вы встаете в один ряд с величайшими мудрецами. Один только Омар Хайям сколько цистерн вина выпил и сколько дев превратил в женщин, пытаясь решить эту загадку бытия! Увы...

— Увы, — вздохнул маркиз. — Но я буду бороться и искать. А вот и заветный подвал...

К моему удивлению, у него отыскался ключ, дверь распахнулась неохотно, словно пыталась сопротивляться вторжению этого Мамая. Мы спустились по влажным от сырости ступеням, огромные бочки вдоль стен в два ряда, маркиз провел меня в самый конец. Там возле небольшого бочонка лавка, на ней ковшик. Из бочонка торчит кран.

Маркиз торопливо схватил ковшик, открыл кран и подставил под темно-красную струю. Сильный пряный запах ударил в ноздри, я ощутил, как в мозгу просветлело, хотя должно бы все наоборот.

— Пейте, — велел маркиз, подавая мне ковшик. — Пейте, умоляю!

Я торопливо отпил, оценив галантность и стальную силу воли маркиза, сумевшего первую чару предложить мне, в то время как похмелье властно требует встать на четвереньки и присосаться к крану.

Маркиз пил долго и жадно, зато оживал на глазах, как оживает после дождя иссохшая во время долгой засухи земля. Желтизна ушла с лица, морщины исчезли, глаза заблестели чистые, как круто сваренные и очищенные куриные яйца, а голос из сиплого и каркающего стал настолько ясным, что хоть сейчас на экзамены в консерваторию.

— Вы давно здесь? — спросил я.

— Третий день, — сообщил он.

— А уже все подвалы знаете?

Он удивился:

— А что нужно узнавать в первую очередь? Леди Беатриса выбирает себе жениха среди гостей, потому я на всякий случай прячусь. А когда выхожу во двор, то оглядываюсь, а потом перебежками, перебежками...

— Гм, — сказал я, — а чем леди Беатриса не жена? Я слышал, что женщины бывают либо красивые, либо умные, а здесь вот увидел, что есть еще и богатые.

Он горестно вздохнул:

— Сэр Светлый, если хотите жениться на умной, красивой и богатой — женитесь три раза. И вообще не пытайтесь понять женщину, а то, не дай бог, еще поймете!