В кои-то веки Холивелл удивлённо замолчал. А вот Марш с трудом сдерживал улыбку, что само по себе было достойной наградой.

– Ты отлично лжёшь, – заявил Холивелл, наградив Эдиона одобрительным взглядом, от которого юноше стало не по себе, – придерживайся юридической версии. Раздобудь нам пару куриц, если получится. И яйца. Ветчину. Сыр. То, чего нам надолго хватит. Узнай, не появлялись ли тут люди шерифа. Мы объедем корчму и встретим тебя в деревьях с той стороны. Не задерживайся. Чем дольше ты там пробудешь, тем больше вероятности, что там появится кто-нибудь ещё. Возможно, люди шерифа.

Вероятность того, что люди шерифа до сих пор преследуют их, казалась ничтожной. Эдион не сомневался, что Холивелл пытается запугать его. Он совершенно забыл о том, чтобы обращаться к Эдиону «ваше высочество», и на самом деле, юноша не был слишком расстроен. Эти слова звучали странно для его уха, особенно когда слетали с губ Марша.

– Я буду быстр, как стрела, Холивелл.

– И оставь дым здесь. Не хочу, чтобы ты снова угодил в неприятности из-за этой штуки.

Эдион двинулся в путь, быстро позабыв о Холивелле и думая вместо этого о хлебе, сыре и, если повезёт, горячих пирогах.

Когда он приблизился к корчме, оттуда выскочил мальчишка и предложил за один копек позаботиться о его лошади. Эдион спешился, вручил пацану монетку, отряхнул пятна грязи со штанов и вошёл в двери корчмы, слишком поздно осознав, что на самом деле большая часть пятен от крови.

Эдион был единственным посетителем. Юноша обменялся приветствиями с женщиной, стоящей за прилавком – скорее уж, столом на козлах, – и заказал пирог на обед. В ожидании заказа он вышел наружу посидеть на солнышке. Там-то Эдион и заметил прибитый к стене плакат.

Его кровь словно застыла в жилах.

А под именем висело ужасное изображение его, Эдиона Фосса.

Когда он узнал, что его отец – принц, его жизнь должна была измениться к лучшему. Вместо этого всё стало только хуже, гораздо, гораздо хуже. Но неужели всё будет ещё ужасней? Узнала ли его хозяйка корчмы? А вдруг она послала за помощью?

И именно в этот момент она появилась и поставила пирог на стол возле двери, прямо под плакатом.

– По правде говоря, я уже достаточно изжарился на солнце. Я поем внутри.

Женщина вздохнула:

– Как пожелаете, сэр.

Но как только Эдион вошёл внутрь, он немедленно пожалел о своём решении. Если хозяйка узнала его и послала за помощью, то внутри он окажется в ловушке. Эдион съел пирог так быстро, как только мог. Он умирал с голоду, но в то же время ему стало плохо из-за нервов. Он хотел уйти, но вспомнил, что прежде нужно раздобыть еды для Марша и Холивелла.

Затем появился мужчина.

– О, сэр, моя жена сказала, что у нас посетитель. Рад вас видеть в столь славный день. Судя по вашему виду, вы проделали долгий путь.

Эдион подавился последними кусками пирога. Что это, уловка, чтобы задержать его, или корчмарь просто пытается быть дружелюбным?

– Долгий и трудный путь, – Эдион развёл руки в стороны, чтобы скорее подчеркнуть, чем скрыть своё жалкое состояние. – Я заблудился, потерял свою сумку, когда пересекал реку, а затем ночевал под открытым небом. Я не привык к таким путешествиям.

– Что ж, я могу предложить вам ночлег, баню и ужин. И всё по разумной цене.

– Увы. Это очень заманчивое предложение, но я и так уже потерял уйму времени. Меня ждёт новая юридическая должность у моего дяди.

– И где же это, сир?

– В Правонте.

Слово слетело с его губ прежде, чем Эдион успел себя остановить, и юноша едва не ударил себя. Однако уже было слишком поздно, и с тем же успехом он мог бы спросить, куда идти.

– Вы можете подсказать лучшую дорогу? И, возможно, продать мне немного хлеба и сыра, чтобы подкрепиться в пути?

– По правде говоря, я даже не знал, что в Правонте есть законники.

– Почему же?

– Ну, это очень маленький город.

Ещё одна ошибка! Но вскоре Эдион уже получил сумку с едой, хорошо накормленную и ухоженную лошадь, полный, пусть и несколько нервный желудок, и чёткие указания дороги на Правонт. Он поехал прямо, и неподалеку, под деревьями, не видимые из корчмы, его уже поджидали Холивелл и Марш.

– Всё прошло хорошо? – поинтересовался Холивелл.

– Да. Хорошо. – Эдион заколебался. – Там на стене висел плакат. «Разыскивается». Искали меня.

Холивелл выругался.

– Тебя же не узнали, правда? – взволнованно спросил Марш.

– Нет, – Эдион небрежно пожал плечами, – никто никогда не смотрит на такие вещи. Я знал, что всё будет в порядке.

Он передал сумку Холивеллу.

– Тут хлеб, сыр и яйца. И пирог.

Глаза Холивелла сверкнули.

– Отличная работа, ваше высочество. Но учитывая плакат, лучше нам отправляться в дорогу.

– Да, по крайней мере, теперь я знаю дорогу. Знаю, куда идти.

Холивелл взглянул на него. Пугающе бесстрастным тоном он поинтересовался:

– И откуда же вы узнали дорогу, ваше высочество.

– Ну… я упомянул, что мы направляемся… в Правонт.

– Мы?

– В смысле, «я», я направляюсь в Правонт. Разумеется, я не сказал «мы». Я сказал «я».

– Ты хочешь сказать, что у них там висит плакат с твоим изображением. И ты рассказал им, куда направляешься.

– Он меня не узнал, – настаивал Эдион, – я бы понял это.

– Да, но я готов поспорить, что, проходя в следующий раз мимо этого постера, он задумается, а затем расскажет об удивительном сходстве с одним из своих гостей, направлявшемся в Правонт, следующему помощнику шерифа, который покажется у него на пороге, – Холивелл покачал головой, – нам нужно двигаться быстрее.

Лицо Эдиона покраснело.

– Мне жаль. Я понял, что совершил ошибку.

– Неужели, ваше высочество? Гора с плеч.

Холивелл запрыгнул на лошадь и поехал прочь.

И тут, ко всем неприятностям, начался дождь.

Воздух загустел от мошкары. Марш, Эдион и Холивелл сидели вокруг костра, обмотав тканью лица и шеи и крепко запахнув куртки. Дождь был недолгим, но мошки, атаковавшие их сразу же после того, как он прекратился, были ещё хуже.

Марш отщипывал остатки пирога своими длинными, изящными пальцами, а Холивелл разложил перед собой карту и подбирал такой маршрут в Правонт, о котором бы не упоминал корчмарь в разговоре с Эдионом.

– Мы можем попробовать срезать путь, свернув на запад, – предложил Марш, – но мне кажется, что на западной дороге будет больше людей шерифа.