Хаджи со своими бандюгами нарисовались в зале в тот самый момент, когда наш столик уже был заставлен закусками, и официант разливал аперитив. Семь человек, — я сразу их пересчитал, — ленивой походкой пересекли зал, при этом каждый из них бросил оценивающий взгляд в сторону столика, за которым громогласно, притом, по-английски, разговаривали две «манекенщицы». Алинин затылок, — а она сидела спиной к залу, — их заинтересовал в меньшей мере. Все семеро прошествовали в ту половину, куда нас не допустил официант, и, сдвинув вместе три столика, вальяжно развалились на мягких стульях, отделанных лягушачьего цвета плюшем. Официант уже вовсю суетился вокруг них, и все сводилось к тому, что горячего нам придется ждать долго.

Я перевел взгляд на угловой столик и отметил, что Джон извлек из кармана куртки нечто, очень похожее на электрический фонарик, и устроил его на столе между бутылками и тарелками. От фонарика протянулся тоненький провод, и одна из девушек вставила в ухо наушник. Я наклонился поближе к Алине и прошептал:

— «Араб» уже начал работать. Они сканируют их разговоры.

— Замечательно! — Алина подцепила ложкой салат с омаром и бухнула его мне на тарелку. — Попробуй, тает во рту. Зайка, почему ты ничего не ешь?

Потому, что не было аппетита. Вокруг меня назревали события, обещавшие затмить Паштет из гусиной печенки и баклажаны, фаршированные икрой.

Я лениво поковырял вилкой салатик, плеснул себе в бокал «Фанты» и взгрустнул, предвкушая долгое и в ожидании хоть каких-нибудь событий бесполезное сидение за нарядным столиком, заставленным сказочными деликатесами, до которых мне сейчас не было никакого дела.

— Здесь отличная кухня, — пробубнила Алина набитым ртом. Она, счастливая, не лишилась бы аппетита даже в ночь перед расстрелом. — Заяц, поешь! Не пропадать же добру.

Ко всему прочему, официант сменил на магнитофоне кассету с Милен Фармер, которая из тщательно замаскированных колонок наполняла ресторан красочными мелодиями, и поставил что-то совсем неудобоваримое. Во всяком случае, для меня. Скрип муэдзинов, треньканье неизвестного мне струнного монстра и завывающий грудной голос певца. Родные напевы почетных гостей, под которые они родились, научились ходить, говорить, стрелять из АК-47. Воевали в долинах. Воевали в горах, а когда припекло, ушли через Грузию в спокойную российскую жизнь бомбить фраеров, добродушных и инфантильных, расселившихся от Балтийского моря до острова Сахалина.

— Почему, кроме нас здесь нет посетителей? — отвлекла меня от размышлений Алина.

— Наверное, потому, что сегодня среда. Завтра тем, кто работает, надо идти на работу. А у тех, кто не работает, на подобные заведения просто нет денег.

— Не скажи! Нет денег! — громко возразила Алина. — У таких-то как раз денежки водятся. Ведь сейчас у нас все наоборот. Все встало с ног на голову. Ты разве еще не заметил? — ехидно улыбнулась она. И добавила: — Это и к лучшему, что здесь пусто. Ни свидетелей, ни случайных прохожих, мечтающих угодить под пулю… Слушай, Слава, я же сижу спиной. И ничего не вижу. А оборачиваться нельзя. Расскажи мне про наших контрагентов.

— Кавказцы. — Я отхлебнул из бокала «Фанты» — Типичные представители хомо кавказус. Что, не видела никогда? Так иди на любой из рынков и любуйся на них, сколько влезет. Пока не захочется сблевануть.

— Сколько их?

— Семеро. Правда, двое весьма похожи на русских. Но зато остальные — просто махровейшие! Мы орлы, но не летаем…

— И чем они занимаются? — продолжала допрос Алина.

— Жрут. И хлещут фужерами водку. Дорвались, магометане, до запретного плода. И знаешь, что странно? У них на столах нет ни вина, ни коньяка. Только водяра.

— Ничего странного, — сделала вывод Алина. — Обрусели, несчастные. Испортились, ото рвавшись от титьки матери-родины.

Когда нам принесли горячее, за столами, где расположились бандиты Хаджи, уже стоял дым коромыслом. Гортанными голосами там что-то делили, что-то доказывали друг другу, роняя стулья, вскакивали со своих мест и снова садились обратно. Казалось, еще немного, и там разразится грандиозная драка. Но вот у одного из хачиков замурлыкал в кармане сотовый телефон, и вся орда, как по команде, смолкла, давая земляку спокойно поговорить. Потом двое, самые здоровые и самые носатые отошли от компании в сторону, о чем-то долго шептались между собой и наконец направились к выходу.

«Должно быть, на дискотеку за ляльками», — предположил я, но ошибся. «Ляльки» были гораздо ближе — две длинноногие блондинки в обществе совершенно невзрачных типов, которых надо лишь слегка ткнуть носом в сторону двери, и они убегут, испачкав от страха штаны.

Два кавказца чуть изменили курс и не спеша двигались к угловому столику. Остальные пятеро на время притихли и с интересом наблюдали за своими приятелями.

«Араб» убрал со стола радар и засунул его в карман куртки.

Девушка выдернула из уха наушник.

Я достал из кобуры «Беретту» и под прикрытием длинной скатерти стал навинчивать на нее глушитель.

— Все. Журнал закончился, — сообщил я Алине. — Начинается фильм.

А в бильярдной в это время продолжали безмятежно стучать шары.

* * *

Мне показалось, что музыка завывает все громче и громче. Скрип муэдзина нахально пролезает в мое нутро, просачивается в мозг и вызывает легкую тошноту и зубную боль. Я сосредоточился. Я напрягся, пытаясь разобрать, о чем идет речь за угловым столиком, но «сутенер» и «араб» говорили вполголоса, а пьяные хачики никак не могли совладать с акцентом, и вместо слов из их глоток доносилось нечленораздельное кваканье. Впрочем, словесная перепалка длилась недолго. Горячие южные парни решили перейти от слов к делу. А иначе что могли бы подумать о них кореша? Да и кто здесь хозяин, в самом-то деле?!

Один из носатых героев подошел сзади к той девушке, которая весь сегодняшний вечер провела с наушником в ухе, и жадно облапав ее за грудь, потянул на себя, пытаясь поднять со стула. Девушка легко подчинилась, выпрямилась во весь рост и оказалась лишь немногим ниже своего «ухажера», продолжавшего жадно прижиматься к ней сзади. Потом девушку несильно качнуло, она чуть-чуть наклонилась вперед, и я услышал, как довольно гоготнул ее мучитель. А уже через мгновение ему пришлось выпустить свою жертву, чтобы прикрыть руками напрочь разбитую светловолосым девичьим затылком физиономию. Он никак не мог сообразить, что же такое произошло. Он мучительно силился хоть что-то понять, когда страшный удар между ног заставил его, словно архара, высоко подпрыгнуть на месте и взвыть на весь ресторан от жуткой, нечеловеческой боли в паху.

Его напарник громко выругался по-русски и попытался схватить со стола бутылку, но наткнулся на выставленную вперед ладошку белобрысого «сутенера». Словно на нож! Гулкий звериный рык, вырвавшийся наружу из глубин мощного организма кавказца, прокатился по ресторану и резко оборвался в тот самый момент, когда уже навалившегося брюхом на столик хачика добили несильным, но точным тычком в основание черепа.