Ямина закрыла глаза и отвернулась от него.

Чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей, Константин вернулся к своей игре теней: два отряда всадников приблизились друг к другу, но остановились, когда между ними еще оставалось почтительное расстояние.

– Огромная орда – и простолюдины, и знать – выехала из столицы государства, чтобы встретить приближающегося Мехмеда. Еще издали увидев Мехмеда и его свиту, они спешились и, держа своих лошадей за поводья, пошли дальше в полном молчании. Новый султан, подъехав к ним, тоже спешился, а вслед за ним спешились и все те, кто его сопровождал.

Константин свел тени так, чтобы они стали похожи на большую толпу.

– Когда они подошли друг к другу, раздался громкий крик – крик траура по скончавшемуся султану, и по всей широкой равнине зазвучали скорбные вопли и причитания. Они прекратились так же внезапно, как и начались, и после этого все мужчины и женщины опустились на колени перед новым султаном и стали его восхвалять.

Рим, двадцатью одним годом раньше

Было все еще темно, но рассвет уже приближался. Правое плечо Изабеллы оказалось обнаженным, и она, неглубоко дыша, медленно потянулась к нему левой рукой. Ее кожа была холодной, как у трупа. Что ж, тем лучше. Она не могла рисковать и снова заснуть, а прохлада лишь укрепила ее в намерении встать и уйти.

Откинув в сторону покрывала, она свесила ноги с кровати и, приподнявшись, села. Только после этого, сидя спиной к кровати, она смогла позволить себе посмотреть через плечо на него. Поскольку в комнате было темно, она скорее почувствовала, чем увидела, что Бадр лежит на животе. Его лицо было повернуто от нее, и это было ей на руку. Где-то далеко за пределами этого дома запела какая-то птица, предвещая восход солнца. Робкие звуки ее пения помогли Изабелле решиться оторвать взгляд от своего любовника – что было нелегко, – и она, закрыв глаза, пообещала себе, что больше на него не посмотрит.

Она услышала, как он застонал и пробормотал несколько слов, которых она не разобрала. От него, похоже, исходил жар, который возможен только при болезни. Он вскоре тоже проснется. Ей было очень неприятно покидать его в тот момент, когда ему нездоровилось, но что-то в глубине души подсказывало ей, что сейчас для ухода наступило самое подходящее время.

Она выскользнула из спальни и, не оглядываясь, стала красться по узкому коридору. Из высоких окон, расположенных в верхней части стен, в коридор попадал лишь очень тусклый свет, и когда Изабелла остановилась возле главной двери, чтобы одеться, она лишь с трудом смогла что-то разглядеть. На стене неподалеку от нее имелось зеркало, и она задержалась перед ним на несколько мгновений – ровно настолько, сколько ей потребовалось для того, чтобы убедиться, что у нее вполне приличный вид. Ее длинные темно-русые волосы были распущены и доходили ей до середины спины. У нее сейчас не было времени делать себе какую-либо прическу, и, остановившись только для того, чтобы набросить на плечи накидку, она открыла дверь этого городского дома и вышла в предрассветные сумерки. Черноголовые морские птицы стали громко кричать где-то над крышами домов. В их пронзительных криках чувствовались голод и грусть.

Идя по узкому тротуару, освещенному первыми лучами солнца, она вспомнила кое-что из того, что рассказывала ей Ама. Эта старая женщина, сейчас уже слепая и немощная, когда-то была нянькой Изабеллы. Она заботилась об Изабелле с момента ее рождения. И не столько мать Изабеллы или кто-либо другой, сколько Ама, преисполненная любовью, нянчила девочку и любила ее. Более того, нуждалась в ней. Слыша откуда-то сверху тоскливые крики невидимых ей чаек, Изабелла вспомнила интересные рассказы Амы о душах-близнецах.

Подобные представления были, конечно же, равносильны ереси или же – в лучшем случае – представляли собой языческий вздор. Ама поведала о них Изабелле в числе многих других своих откровений. Ама любила истории, которые она рассказывала, и относилась к ним как к своим близким родственникам, а Изабелле никогда не надоедало их слушать.

Теперь же преклонный возраст забрал у Амы ее истории вместе со многим другим. Женщина, которая была главным персонажем в детстве Изабеллы и навечно осталась во многих ее воспоминаниях, утратила способность что-то вспоминать. Она олицетворяла собой прошлое Изабеллы, но теперь оказалась лишенной доступа в собственное прошлое. Рассказы тоже покинули ее память один за другим – как гости, покидающие вечеринку за полночь, то есть когда уже пришло время уходить. Она теперь пребывала в теплой дымке неразберихи. Все еще живя в доме Изабеллы и при этом почти не отдавая себе отчета, где она находится, Ама теряла связь с текущими реалиями и уже с трудом могла ориентироваться в событиях своей жизни.

Когда Изабелла как-то спросила ее, откуда взялась идея о душах-близнецах, Ама ответила, что рассказы о них пришли с Востока, возможно из Индии. Однако где бы ни находился источник этой идеи, она нравилась Изабелле – и тогда, когда она была маленькой девочкой, и даже сейчас. Вероятно, она не была в этом мире одинокой – или, по крайней мере, будет такой не всегда.

Ама говорила, что бульшую часть своей жизни каждый близнец идет по отдельному пути, не встречаясь со своей другой половиной, однако время от времени в бескрайней Вселенной они должны встретиться – случайно или не случайно, – и результат их встречи будет больше, чем просто сложение двух частей.

Ама также говорила, что, конечно же, в данных случаях похожи только души, а не люди, в которых обитают эти души, а потому физически эти люди вполне могут быть совсем не похожими друг на друга. География и расстояние, созданные в силу случайности рождения, играли свою роль, часто разделяя близнецов. Играл свою роль и пол. Одна душа могла попасть при рождении в мужское тело, а другая – в женское. Иногда души-близнецы даже рождались не совсем в одно и то же время – например, один рождался тогда, когда другой был уже старым, со всей вытекающей отсюда разницей между ними.

– Они могут встретиться как родитель и ребенок, как влюбленные, как враги, как чужестранцы с противоположных концов земли, – говорила Ама, расчесывая темно-русые волосы Изабеллы до тех пор, пока они не начинали блестеть. – Однако порой судьба сводит их друг с другом, и в течение того времени, когда они находятся вместе, должны проявиться какие-то последствия их встречи.

– А у моей души будет близнец? – как-то раз спросила Изабелла, глядя на отражение лица Амы в зеркале.

Ама прикусила губу, задумавшись над тем, а не было ли ошибкой вселять надежду в такое страждущее сердце, как у маленькой Изабеллы. Но было уже слишком поздно. Приманка была проглочена, и крючок оказался крепким.

– Никто не знает этого, милая, – ответила она, улыбнувшись.

Ама была теплой и мягкой, как свежеиспеченный хлеб, и Изабелла откинулась на живот своей няньки, как будто это была подушка. Ама перестала расчесывать Изабеллу и положила ладони на плечи девочки. Придав своему лицу серьезное выражение – как у учителя в классе для занятий, – она тем самым попыталась заставить Изабеллу слушать внимательно и запоминать.