* * *

– Не спешить, глядеть в оба, при обнаружении любых ответвлений от основного туннеля: ниш, коридоров, ям, нор, промоин сразу докладывать мне, – поставила задачу Гончая. – Вперед.

Фюрер с парой телохранителей около четверти часа назад отправился на Таганскую. Последние несли на руках тело погибшего Тора. Возможно, они уже погрузились на оставленную дрезину и сейчас неслись к Рейху или только подходили к станции. В метро ни о чем нельзя знать наверняка.

Первым делом Гончая с помощниками тщательно обследовала тупик с установленным там самострелом. Поначалу она решила, что это какой-то коридор, у нее даже мелькнула мысль, что он ведет к бункеру. Но уже через десяток шагов перед глазами возникла обросшая мхом бетонная стена, возведенная задолго до Последней войны. Никакого иного пути отсюда не было – только назад. Гончая самым внимательным образом осмотрела пол, стены и потолок, но ни прохода, ни лаза не обнаружила. Не совсем понятно, зачем дикарю вздумалось устанавливать в тупике свой самострел, но факт оставался фактом.

– Зря мы вообще сюда полезли, – мрачно заметил Тевтон, мускулистый детина под два метра ростом.

Клещ по-прежнему хранил молчание, но Гончая обратила внимание, что после ухода фюрера настроение проводника заметно улучшилось. Он расправил плечи, поднял голову, даже двигаться стал быстрее. Перемены явно произошли неспроста. У Клеща появился какой-то план, а поскольку проводник не поделился им со своими спутниками, с ним следовало быть настороже.

Беглый дикарь тоже заслуживал к себе самого серьезного отношения, так как всего за несколько дней научился изготавливать из подручных материалов хитроумные ловушки и как-то обзавелся ядом, вызывающим мгновенную смерть. Несмотря на данное фюреру обещание, Гончая не собиралась искать дикаря, однако их пути все же могли пересечься и самым неожиданным образом. Чтобы такая встреча не застала врасплох, требовались максимальная собранность, внимание и осторожность.

Поэтому, вернувшись в туннель, Гончая первым делом выключила свой фонарь, чтобы свет не выдал ее местоположение. Хрен пойми этого дикаря. Может, засел где-нибудь в укромном месте с камнем в руке и наблюдает за поисками из темноты. Впрочем, он наверняка уже нашел себе более серьезное оружие, чем какой-то камень.

– Не слышал, в последние дни люди в этом туннеле пропадали? – спросила у проводника Гончая.

– Чего я только не слышал, – нехотя отозвался тот.

– Рассказывай.

– Разное болтают. Всему же верить не будешь.

– Рассказывай! – потребовала Гончая.

Но выслушать рассказ проводника не пришлось.

– Вроде бы нора. Не пойму, – подал голос шагающий впереди Тевтон.

В боковой стене туннеля чернело отверстие неправильной формы, действительно напоминающее звериную нору. Гончая подошла ближе.

– Нет, это не нора, – она указала на деревянные подпорки, удерживающие земляной свод. – Подземный ход, человеческий.

– Надо проверить, – неожиданно подал голос Клещ. Гончая никак не ожидала от него подобной самоотверженности.

– Двигай вперед, – приказала она. – Мы за тобой.

Проводник вновь удивил. Пару раз глубоко вздохнул и беспрекословно полез в обнаруженный проход. Тевтону и Гончей оставалось только последовать за ним. Двигаться по проходу можно было только приседая к самому полу, а рослому Тевтону к тому же пришлось еще и согнуться. Клещ пробирался вперед довольно резво и вскоре оторвался от своих спутников настолько, что Гончей пришлось окликнуть его.

– Стой! Жди нас!

Луч его фонаря заплясал по стенам и остановился. Но когда Гончая и штурмовик подобрались ближе, то увидели только висящий на распорке фонарь. Самого Клеща рядом не было.

– Не понял, – изумленно пробормотал Тевтон и зачем-то потрогал подвешенный фонарь. – Это как?

Гончая промолчала. Ясно, что Клещ исчез. Оставалось выяснить – по собственному желанию или с чьей-то посторонней помощью. Через мгновение она получила ответ на свой вопрос.

Рядом оглушительно громыхнул ружейный обрез, и вылетевший неизвестно откуда заряд картечи швырнул Тевтона на распорку с болтающимся фонарем. Он еще сползал по подломившейся опоре, а Гончая уже распласталась на земле. Это и спасло ей жизнь. Темнота взорвалась новым грохотом и вспышкой пламени, но смертоносный свинец пронесся над головой, нашпиговав земляную стену, а полыхнувшее пламя на мгновение высветило скрывающуюся в темноте фигуру с зажатым в руках обрезом.

Гончей все стало окончательно ясно. Воспользовавшись ситуацией, Клещ решил убить и ограбить своих спутников, а их смерть списать на сбежавшего дикаря. Патроны, два автомата, экипировка штурмовика, армейский камуфляж и гражданская одежда – жирная добыча. Вот только поживиться всем этим убийце не удастся.

Гончей не требовалось зажигать фонарь, чтобы понять, где укрылся противник. Из темноты доносилось его сопение и щелчки судорожно перезаряжаемого обреза. Автомат тут же развернулся к невидимой цели, палец уже выбирал свободный ход спускового крючка, когда за спиной что-то хрустнуло и голова будто треснула от мощного удара. Откуда-то из небытия на нее обрушилась волна невыносимого жара.

«Все-таки камень», – подумала Гончая, прежде чем накрывшая волна утащила ее за собой.

Лежащие на столе карандаши и листы бумаги притягивали взгляд, но Майка не поддавалась. Больше она не будет рисовать. Хватит! Последний раз это закончилось разбитыми в кровь кулаками, когда она колотила в дверь, пытаясь вырваться из своей клетки. Но руки – это ерунда по сравнению с тем, что она увидела и как сильно испугалась. До смерти испугалась, когда взглянула на свои рисунки. Они все были пропитаны ужасом, хорошо, что Стратег забрал их с собой, сам испугался, когда понял, что здесь нарисовано. Он быстро справился с волнением, но был, был момент, когда в его глазах заметался страх, и Майка это запомнила.

И снова подумала о женщине-кошке. Очнувшись от последнего обморока и увидев на своих рисунках рушащиеся станции метро и гибнущих людей, проваливающихся в разверзшуюся пропасть, Майка думала о ней постоянно. Что с ней, где она, почему не приходит, когда ее названой дочери так страшно и одиноко?

Майка всхлипнула и сквозь слезы с надеждой посмотрела на запертую дверь. Вот сейчас она откроется и… Но дверь не открылась. Более того, начала расплываться, словно размазывалась по стене.

«Это слезы, – подумала Майка. – Из-за них так кажется».

Но, видимо, дело было не в слезах. Или не только в них. Потому что железная дверь, запирающая Майкину клетку, совершенно сравнялась со стеной, словно ее и не было. Даже следа не осталось. Да и сама стена изменилась до неузнаваемости. Стала неровной и каменистой, покрылась трещинами, через которые кое-где просачивались капли мутной и грязной воды. Часть стены закрывала чья-то сгорбленная тень, а вокруг плясали отблески горящего пламени.