Что же касается Гаспода, он уже смирился с жизнью без любви или, по крайней мере, без чего-то большего, нежели прозаические чувства, которые до сего момента ему удалось проявить лишь к излишне доверчивой чихуахуа и, совсем на краткий миг, к ноге почтальона.

Порошок № 1 ссыпался по сложенному листу бумаги в металлическую трубочку. Будь проклят этот Ваймс! Кто мог подумать, что он попрется на крышу оперного театра? Целый комплект трубочек был потерян. Правда, у него еще оставалось три таких комплекта. Мешок порошка № 1 и элементарные знания технологии литья из свинца – вот и все, что нужно человеку, чтобы править городом…

Ружие лежало на столе. Металл испускал голубоватое сияние. Впрочем, нет, то был, скорее, блеск. И конечно, это все масло. Это масло так блестит. Ведь ружие – обычная железяка. Оно не может быть живым.

И все же…

И все же…

– Говорят, та несчастная девочка была простой нищенкой, никакого особого места в Гильдии не занимала!

«Ну и что? Что с того? Она сама подставилась. Моей вины тут нет. Это ты во всем виноват. Я – обычное ружие. Ружия не убивают людей. Людей убивают люди».

– Ты убило Крюкомолота! Я видел, ты само выстрелило! А он ведь починил тебя!

«Ждешь благодарности? Он сделал бы еще одно ружие».

– Зачем было его убивать?

«Затем. Ты все равно не поймешь».

Этот голос звучал в его голове, или это ружие говорило? Он ни в чем не был уверен. Эдуард говорил, что слышал голос… суливший исполнить любые твои желания…

Проникнуть в Гильдию оказалось несложно, даже несмотря на разъяренную толпу. Некоторые наемные убийцы – выходцы из знатных семей, в домах у которых столько ушастых собак, сколько у бедняков лохмотьев, – имели привычку, поступая в Гильдию, брать с собой любимого пса. Ангва была породистой собакой. Когда она бежала по зданию Гильдии, ее сопровождали восхищенные взгляды.

Нужный коридор она тоже нашла без труда. Она запомнила вид из окна соседней Гильдии и сосчитала этажи. Как бы там ни было, долго ей плутать не пришлось. Стены коридора насквозь пропитались запахом фейерверков.

К тому же в коридоре скопилась толпа убийц. Дверь в комнату была взломана. Выглянув из-за угла, Ангва увидела искаженное от ярости лицо доктора Проблемса.

– Господин Низз?

Седовласый убийца встал по стойке «смирно».

– Сэр?

– Я хочу, чтобы его нашли!

– Слушаюсь, доктор…

– На самом деле я хочу, чтобы его предали земле. С Чрезвычайной Неучтивостью! Более того, за его голову я объявляю вознаграждение в десять тысяч долларов – и выплачу его лично, понятно? Без налога Гильдии.

Несколько наемных убийц с притворно равнодушным видом выбрались из толпы и быстро зашагали прочь. Не облагаемые налогом десять тысяч долларов – приличные деньги.

Судя по всему, Низз чувствовал себя очень неловко.

– Доктор, я все же думаю…

– Ты думаешь? Тебе платят деньги не за то, чтобы ты думал! Одни боги знают, куда подевался этот идиот! Я приказал обыскать Гильдию! Почему никто не догадался взломать дверь?

– Э-э, прошу прощения, доктор. Эдуард покинул нас несколько недель назад, и я даже не подумал…

– Не подумал? А за что тебе деньги платят?

– Никогда не видел его в такой ярости, – хмыкнул Гаспод.

За спиной главного наемного убийцы раздалось вежливое покашливание. Из комнаты вышел доктор Пьеро.

– А, доктор, – кивнул доктор Проблемс. – Думаю, будет лучше, если мы обсудим все в моем кабинете. Что скажешь?

– Я искренне и крайне сожалею…

– Ничего страшного. Этот… дьяволенок выставил нас обоих круглыми дураками. О… не относи это на свой счет, конечно. Господин Низз, шуты и наемные убийцы будут охранять эту дыру до прихода каменщиков. Никто не должен входить или выходить, понятно?

– Понятно, доктор.

– Очень хорошо.

– Этот господин Низз, – сказал Гаспод, когда доктор Проблемс и главный шут скрылись за углом. – Номер два в Гильдии Наемных Убийц. – Он почесался за ухом. – Давно бы прикончил старого Проблемса, если бы не правила. Наемные убийцы могут убивать только за определенную плату. Все те же деньги – вот что делает нас убийцами.

Ангва побежала вперед. Низз вытер лоб черным носовым платком и опустил взгляд.

– Привет, ты, по-моему, новенькая, – промолвил он и взглянул на Гаспода. – И эта псина вернулась, как я вижу.

– Гав, гав, – отреагировал Гаспод и заколотил обрубком хвоста по полу. – Иногда, – сообщил он Ангве, – Низз дает мятный леденец, главное – застать его в хорошем настроении. В этом году отравил пятнадцать человек. Хорошо работает с ядами, не хуже, чем старик Проблемс.

– Мне так нужно это знать? – спросила Ангва.

Низз погладил ее по голове.

Теперь Ангве была видна дверь. На картонке, вставленной в металлическую рамку, было написано имя.

Эдуард, дон Муэрто.

– Эдуард Муэрто… – пробормотала она.

– Знакомое имя, – отозвался Гаспод. – Его семья жила на Королевском проезде. Были богаты, как Креозоты.

– А кто такой Креозот?

– Какой-то богач-иностранец.

– О.

– Но его прадедушка, Эдуарда, конечно, а не Креозота, страдал, так сказать, ужасной жаждой, а дедушка гонялся за каждой юбкой, всякую редкую одежду собирал, которая потом благополучно сгнила, а отец нынешнего дона Муэрто, ну, тот был трезвенником, вполне приличным человеком, но потерял остаток фамильного состояния из-за незнания разницы между единицей и одиннадцатью.

– Не понимаю, как можно потерять из-за этого деньги?

– Можно, если решишь поиграть в дуркера с серьезными ребятами.

Ангва и пес затрусили назад по коридору.

– А о молодом доне Эдуарде ты что-нибудь знаешь? – спросила Ангва.

– Нет. Дом ихний недавно продали. Чтобы расплатиться с фамильными долгами. А самого паренька я давно не видел.

– Ты просто кладезь информации.

– Кручусь, кручусь… Собак ведь никто не замечает. – Гаспод наморщил нос, который разом стал похож на высохший трюфель. – Ружием воняет, верно?

– Да. А это странно.

– Что?

– Что-то не так.

Тут были и другие запахи. Запахи нестираных носков, других собак, грима доктора Пьеро, вчерашнего обеда – все это витало в воздухе. Но запах фейерверков, едкий, как кислота, мгновенно отождествляемый с ружием, забивал все прочие ароматы.

– Что не так?

– Не знаю, может, этот запах ружия… Откуда он тут?