Вот тут в Сюзанне начала подниматься злость, хотя она истаралась этого не показывать. Миа имела доступ ко всем ее воспоминаниям, тоесть ко всем планам и секретам их ка-тета. У нее возникла ассоциация спобывавшим в доме вором, который не только украл деньги и просмотрел личныебумаги, но и перемерял твое нижнее белье.

Неприятная, крайне неприятная ассоциация.

— Уолтера, полагаю, ты могла бы назвать премьер-министромАлого Короля. Он часто путешествует в чужом обличье, в разных мирах его знаютпод разными именами, но он всегда улыбается, всегда смеется…

— Однажды я с ним встретилась, — ответила Сюзанна. — Тогдаего звали Флегг. Надеюсь, что мы встретимся вновь.

— Если бы ты хорошо его знала, то желания увидеть его вновьу тебя бы не возникало.

— Разрушители, о которых ты упомянула… где они?

— Как где? В Тандерклепе, разве ты не знаешь? В странетеней. Почему ты спрашиваешь?

— Исключительно из любопытства, — ответила Сюзанна и вродебы услышала Эдди: «Задавай любые вопросы, на которые она ответит. Продержисьдень. Дай нам шанс успеть к тебе». Она надеялась, что теперь, когда онинаходились в разных телах, Миа не могла читать ее мысли. Если могла, шансы наспасение стремились к нулю, как у людей, оказавшихся без весел в лодке, которуюнесло по бурной реке. — Вернемся к Уолтеру. Можем мы о нем поговорить?

Миа обреченно пожала плечами, как бы показывая, что деватьсянекуда, но Сюзанна ей не поверила. Как давно у Миа в последний раз появляласьвозможность выговориться? И ответ напрашивался простой: да никогда не было унее такой возможности. И все вопросы, которые задавала Сюзанна, все сомнения,которые высказывала… конечно же, многие наверняка приходили Миа в голову. Онаих тут же отметала, полагая кощунственными, однако, они приходили, потому чтодурой Сюзанна ее не считала. Разве что одержимость одной идеей лишило ееразума. Сюзанна решила, что над этим стоит подумать.

— Сюзанна? Ушастик-путаник откусил тебе язык?

— Нет, просто я подумала, какое же ты испытала облегчение,когда он пришел к тебе.

Миа обдумала ее слова, улыбнулась. Улыбка эта изменила лицобелой женщины, теперь она выглядела юной, бесхитростной, застенчивой. Сюзаннедаже пришлось напомнить себе, что эта внешность Миа обманчивая.

— Да! Так и было! Разумеется, так и было!

— После того, как ты открыла свое предназначение и благодаряэтому оказалась в ловушке… увидев, как Волки готовятся привозить детей иоперировать их… после всего этого приходит Уолтер. Дьявол, безусловно, но, поменьшей мере, он может тебя видеть. По меньшей мере, может выслушать твоюпечальную историю. И он делает тебе предложение.

— Он сказал, что Алый Король даст мне ребенка, — ответилаМиа и обняла руками здоровенный живот. — Моего Мордреда, которому в самомскором времени предстоит появиться на свет.

12

Миа вновь указала на Экспериментальную станцию. Ту самую,которую назвала «Доганом» «Доганов». Последние остатки улыбки еще кривили ейгубы, но ничего счастливого и радостного в ней уже не осталось. А глазаблестели от страха и, возможно, благоговейного трепета.

— Именно там они изменили меня, сделали смертной. Когда-тотаких лабораторий было много, по-другому и быть не могло, но теперь, даю головуна отсечение, осталась одна-единственная во Внутреннем, Срединном и Крайнеммирах. Место это одновременно восхитительное и ужасное. Туда меня и отвели.

— Я не понимаю, о чем ты, — Сюзанна думала о своем «Догане».Который, само собой, был неким отражением «Догана» Джейка. Действительно, местостранное, со всеми этими мерцающими лампами и множеством телевизионных экранов,но не пугающее.

— Под лабораторией находятся тоннели, которые уходят подзамок. В конце одного из них есть дверь, которая открывается с той стороныТандерклепа, где находится Кэлла, у самого края тьмы. Ее и используют Волки,когда отправляются в свои набеги.

Сюзанна кивнула. Слова Миа многое объясняли.

— И детей они уводят тем же путем?

— Нет, женщина, и тебя это порадует. Как и многие двери, та,что доставляет Волков из Федика на границу Тандерклепа к Кэлле, обеспечиваеттолько одностороннее движение. Как только ты проходишь дверь, она исчезает.

— Потому что это не магическая дверь, правда?

Миа улыбнулась, кивнула, хлопнула себя по колену. Сюзаннасмотрела на нее, чувствуя, как нарастает волнение.

— Это еще одна половина пары, один из близнецов, — выдохнулаона.

— Ты так говоришь?

— Да. Только на этот раз Труляля и Траляля — наука и магия.Рациональное и иррациональное. Здравомыслие и безумие. Неважно, какимитерминами ты воспользуешься, если есть что-то одно, у него обязательно найдетсяпара.

— Неужели? Ты так считаешь?

— Да! Магические двери, вроде той, что нашел Эдди, и черезкоторую ты перетащила меня в Нью-Йорк, обеспечивают двустороннее движение.Двери, которые изготовил «Норд сентр позитроникс», чтобы заменить их, когдаПрим спал, а магия иссякла… они могут «открываться» только в одну сторону. Этоя поняла правильно?

— Думаю, да.

— Возможно, до того, как мир сдвинулся, они просто не успелипридумать, как обеспечить двустороннюю телепортацию. В любом случае, Волкипопадают в Кэлла с помощью двери, а возвращаться в Федик им приходится напоезде. Так?

Миа кивнула. Сюзанна более не вспоминала о том, что онавсего лишь пытается убить время. Такая информация впоследствии могла очень дажепригодиться.

— А после того, как люди Короля, «низкие люди» Каллагэнапокопались в мозгах детей, что происходило потом? Наверное, они возвращалисьчерез дверь под замком. Попадали в то же место, откуда Волки начинали набег. Идо дома их довозил поезд.

— Ага.

— А почему они вообще возвращают детей?

— Женщина, я не знаю, — тут Миа перешла на шепот. — Подзамком Дискордия есть еще одна дверь. Еще одна дверь в комнатах руин. Толькочерез эту дверь… — одна облизала губы. — Через эту дверь уходят в тодэш.

— Тодэш? — переспросила Сюзанна. — Я знаю это слово, знаю,что оно означает, но не понимаю, с чего такой страх перед…

— Миров бесконечное множество, в этом твой дин совершенноправ, но, даже когда все эти миры близки между собой, скажем множествоНью-Йорков, их разделяют бесконечные пространства. Представь себе пространствамежду внутренней и наружной стенами дома. Пространства, где всегда темно. Новедь темнота не говорит о том, что пространство это пустое. Не так ли, Сюзанна?