В 1658 году произошло знаковое для стамбульской диаспоры событие: в городе 9 месяцев жил Шабтай Цви – центральная фигура крупнейшего в еврейской истории (после восстания Бар-Кохбы[67]) мессианского движения. Раввины изгнали Шабтая из Стамбула, но община раскололась: большинство считало проповедника мошенником или сумасшедшим, однако меньшинство его поддержало. Страсти по Шабтаю не угасали в столице до первой четверти XVIII века. Активная деятельность его единомышленников способствовала разобщению и упадку стамбульского еврейства – вплоть до того, что многие иудейские финансисты и торговцы, готовясь к приходу Мессии, забросили свои дела, и лидирующее положение в коммерции и банковском деле заняли греки и армяне.

XVIII век выдался для стамбульских евреев очень тревожным: муниципальные власти снова запретили им носить дорогую одежду; в городе возобновились погромы; основной еврейский квартал Хаскёй сгорел дотла в 1740 году и не был восстановлен. В 1715 году еврейские лодочники, осуществлявшие переправы через Босфор и Золотой Рог, организовали один из первых в мире профсоюзов. Позже профсоюзы создали рыбаки, виноторговцы и продавцы фруктов.

Реформы Танзимата значительно расширили права национальных и религиозных меньшинств Порты – теперь стамбульских евреев принимали на военную и гражданскую службу. В 1852 году Готье, гуляя по еврейскому району Балат, отметил, что местные жители уже не подвергаются унижениям и грабежам, но еще не чувствуют себя в безопасности – и потому разыгрывают «комедию нищеты». Готье характеризует иудеев Балата как грязных, скаредных и убогих, но отнюдь не бедных: они прячут золото под лохмотьями и мстят грекам и туркам ростовщичеством.

Столичные евреи, греки и армяне выживали благодаря своей образованности, изобретательности и коммерческой хватке – и здесь турки не могли составить им конкуренцию. В 1869 году османский политик Али Суави утверждал, что иудеи и христиане вкладывают все средства в торговлю, а мусульмане тратят их на покупку земли. В 2009 году слова Али Суави подтвердил Эрдоган – будучи мэром Стамбула, он обнаружил, что евреи вместо приобретения недвижимости арендуют торговые места. Деньги, вложенные в бизнес, «работали», обогащая своих хозяев. «Мы, мусульмане, закапываем деньги в землю. Мы не участвуем в коммерческой жизни», – сетовал Эрдоган. Подобные моменты столетиями определяли ведущую роль иудеев в городской экономике.

К началу ХХ века численность еврейской общины Стамбула составляла около 55 тыс. человек. Большинство евреев обеднело: они занимались мелкой торговлей и рыболовством, трудились грузчиками и лодочниками. Некоторые зарабатывали на жизнь тем, что нарезали папиросную бумагу. В состоятельную верхушку входили крупные торговцы, банкиры и владельцы предприятий по производству одежды и предметов роскоши – так, под Стамбулом располагался единственный в Порте стекольный завод, принадлежавший еврею из Салоник. Среднюю прослойку составляли евреи, получившие светское образование, – они служили в стамбульских филиалах европейских банков и страховых обществ, работали в газовых и водопроводных компаниях, а также в госучреждениях. Высоких должностей достигали единицы (например, Элияху Кохен стал личным врачом Абдул-Хамида II).

Османская столица до Первой мировой войны представляла собой один из мировых центров сионизма[68]. Голда Меир в автобиографии вспоминает о своем друге, израильском политике Моше Давиде Ремезе: он изучал право в Константинопольском университете, где познакомился с другими основателями еврейского государства: Давидом Бен-Гурионом, Ицхаком Бен-Цви, Моше Шаретом и Виктором Якобсоном.

На рубеже XIX–XX веков Палестина как историческая область была частью Порты, но не являлась отдельной административной единицей: разделенная на три части, она входила в Сирийский и Бейрутский вилайеты и Иерусалимский санджак. Евреи понимали, что их мечта о переселении на родину осуществима лишь в рамках договоренности с султаном. Теодор Герцль (1860–1904) – основоположник доктрины сионизма – летом 1896 года приехал в Стамбул, где провел одиннадцать дней, безуспешно добиваясь встречи с Абдул-Хамидом II.

Есть мнение, что падишах отказался продать евреям Палестину – однако в годы его правления (1876–1909) иудеи получили право приобретать палестинские земли в частную собственность. Параллельно завершилась аграрная реформа, позволившая создать в Палестине рынок недвижимости. Евреи начали активно скупать в Палестине земельные участки, а затем и переселяться туда.

Герцль обосновал необходимость создания Эрец-Исраэль в памфлете «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса» (1896). Имея на руках опубликованный программный труд, он через великого визиря Халиля Рыфат-пашу сделал Абдул-Хамиду II предложение, согласно которому еврейские финансисты помогут Порте расплатиться с долгами (общей суммой 85 млн фунтов стерлингов), а взамен султан разрешит евреям иммигрировать в Эрец-Исраэль. По легенде, падишах ответил: «Когда мою империю расчленят, вам, может быть, удастся заполучить Палестину даром. Но расчленить можно только труп империи – пока она существует, я никогда на это не соглашусь».

Идея переселения евреев на историческую родину была далеко не безобидной для целостности османского государства. Эпоха многонациональных империй, к коим относилась Блистательная Порта, заканчивалась. В конце XIX века в России возникло понятие «сын турецкоподданного»; так именовал себя и литературный персонаж Остап Бендер. На рубеже XIX–XX веков фраза «сын турецкоподданного» означала не «сын турка», а «сын еврея». В России для евреев существовали ограничения на место жительства, учебу, род занятий и т. д., включая черту оседлости. Многие евреи из южных губерний, недовольные ущемлением своих прав, принимали османское подданство. Для России они превращались в иностранцев, на которых прежние ограничения не распространялись. Евреи-коммерсанты становились подданными султана еще и для того, чтобы получить налоговые льготы.

Судя по всему, предки Остапа Бендера имели еврейское происхождение. После Октябрьской революции 1917 года некоторые евреи, переехавшие в Порту, вернулись в новую Россию с женами и детьми. Вероятно, отец великого комбинатора был одним из них. Одесситы Илья Ильф и Евгений Петров окрестили своего героя «сыном турецкоподданного», дабы не раздражать цензоров его национальностью, – и одновременно сделали ее понятной читателю.

Конечно, Абдул-Хамид II мог запретить евреям селиться в Палестине, но удержать их в городе на берегах Босфора уже не представлялось возможным. В первой четверти XX века число стамбульских евреев снова уменьшилось: они покидали османскую столицу во время Балканских войн (1912–1913) и Войны за независимость Турции (1919–1923) и бежали в Европу (преимущественно в Испанию и Францию). Среди них были представители знатных городских кланов – Леви, Герлахи, Карассо. За границей многие преуспели: например, Исаак Карассо в 1919 году основал в Барселоне компанию «Danone» по производству йогурта. В 1940 году нацистская Германия оккупировала Францию, и эмигранты пожелали вернуться – но Турция не спешила их принимать.