Сердце Люка тревожно забилось, когда он понял, что Крован может стереть эту ночь из его памяти прежде, чем он успеет что-то рассказать Койре. И не было резона кричать ей об этом здесь и сейчас, Крован и у нее отнимет воспоминания.

– Не надо принуждения, – сказал Люк, – я добровольно возвращаюсь.

Он подошел к Двери часов. Как только Люк оказался вне их поля зрения, он присел и начал быстро искать на земле что-нибудь острое. Потребовалось время, чтобы найти осколок камня, достаточно острый для его целей. Он вонзил его в ладони, как мог глубоко, и прикусил язык, чтобы не закричать от боли. Времени хватило только на два пореза, он вздрогнул, когда острым камнем во второй раз вспорол руку.

– Хэдли! – властно окликнул Крован.

– Дверная ручка… – отозвался Люк, быстро слизывая кровь с ладони, – не вижу ее… а, вспомнил, ручки нет.

Люк толкнул дверь, та распахнулась. Крован стоял, растянув в улыбке губы под тонкой полоской усов.

– С возвращением! – произнес он.

Люк вошел внутрь и словно окунулся в пьянящий дурман, туманивший мозг. Коварное влияние замка.

Но это не было полным отупением. Да, он чувствовал себя сонным и квелым. Но он помнил то, что открылось ему за Последней дверью. Крован. Койра. Люк внимательно посмотрел на них, стараясь запечатлеть в памяти новые знания. Он сжал левую руку в кулак, и боль подтвердила – он знает правду.

– Пора почистить тебя от вмешательства Сильюна, которое позволило тебе выйти из Последней двери живым, – сказал Крован, наступая на Люка. – Я не могу позволить, чтобы ты снова ускользнул.

В словах Крована не было никакого смысла. Вмешательство Сильюна не имело отношения к двери. И Крован знал это.

Но он думал, что Люк ему поверил.

И последовал первый удар, боль молнией прошла сквозь тело Люка. Он взвыл, падая на пол.

Но тут же понял, что это был обманный трюк. Не боль, а иллюзия боли. Крован заставлял его страдать, чтобы Люк поверил, будто он сжигает какой-то след, оставленный в мозгу Люка Сильюном Джардином, помогший ему пройти через Последнюю дверь. Но все это было обманом.

Люка поразила собственная проницательность. Сейчас он думал, как Равные. Это ему в помощь? Смеет ли он мечтать, что сможет перехитрить их? Оставалось только надеяться, иных вариантов у него не было.

Второй удар боли был так мучителен, что мозг почти отключился. Люк невольно перевернулся на бок, затем на живот, лицом вниз, так он чувствовал себя менее уязвимым.

Люк уткнулся лбом в каменные плиты пола, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бешено колотившееся сердце. Он сосредоточился на рисунке трещин в плитах пола. Джексон лежал на этих плитах с простреленной головой, и кровь его растекалась.

«В нашей игре нет выигравших», – вспомнил Люк слова дока, сказанные в Милмуре, казалось, очень давно – тысячу лет назад. Не будет, пока все это не закончится.

Пожалуйста, пусть это как можно скорее закончится.

Слезы потекли по лицу Люка, он чувствовал жалость к Джексону и Ангелу. Койре, которую отец всю жизнь продержал взаперти в замке, в полном неведении о своей судьбе. К родителям и сестрам – где они? – пусть у них все будет хорошо.

И к самому себе.

Третий удар заставил его закричать, и под ним растеклась постыдная горячая лужа. Даже Кеслеру и его электрошокеру не удалось это.

– Так и должно быть, – злорадно сказал Крован, подходя к нему.

Кисточки на поясе халата Крована щекотали лицо Люка, и его оголенные нервы почувствовали это легкое прикосновение как ожог. Люк пожалел, что у него нет в руке того острого камня, он бы сейчас воткнул его в ногу этого чудовища, возможно, попал бы в вену, и Крован истек бы кровью прежде, чем его способности Равного восстановили его.

– Чем бы Сильюн ни начинил тебя, это больше не сработает. Так что держись подальше от этой двери, Хэдли. Смерть – высокая цена за глоток свежего воздуха.

Равный присел, схватил Люка за волосы и приподнял его голову. Другую руку, с растопыренными пальцами он почти вплотную поднес к лицу Люка, – казалось, сейчас пальцы вопьются в глаза, закупорят рот, ноздри. Крован поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, как ястреб, оценивая, что за жалкое существо попало ему в когти.

– Я оставлю эту ночь в твоей памяти, чтобы ты хорошо запомнил урок. Как вечно скулил твой друг Собака: я оставил ему только плохие воспоминания. – Крован выпрямился, оставив Люка лежать на полу. – Приведи его в порядок, – сказал он Койре, презрительно переступив через обмякшее тело. – И отправь спать. И чтобы больше меня ночью не беспокоили. В следующий раз, когда он попытается выйти, он умрет, а я знаю, что ты этого не хочешь. Заботиться о ком-то еще не значит, что ты можешь спасти его. Твоя боль будет в сто крат сильнее, когда он сам шагнет в смерть.

В клубах развевающегося длинного халата хозяин Эйлеан-Дхочайса удалился.

Люк лежал на полу, обессиленный и измученный. Он не протестовал, когда Койра аккуратно перевернула его и помогла сесть, хотя стали видны его мокрые брюки. Он опустил голову, стесняясь запаха мочи.

Но душа его ликовала. Он обманул Крована, и открывшаяся ему правда осталась при нем, в его голове. Они смогут что-то сделать вместе, хотя Люк смутно представлял, что конкретно.

Койра взяла его левую руку и осматривала ладонь.

– Наверное, ногтями себя так поранил, – недоуменно сказала она, легонько, кончиками пальцев, ведя по линиям порезов. – Так сильно сжал кулак, что ногтями прорвал кожу.

Люк посмотрел на порезы – КК.

Койра – Крован.

Он сжал ее пальцы и держал так. Он чувствовал, как ее пульс мягко бился о его порезы.

– Нет, не ногтями, – ответил Люк. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Уиттем Джардин хорош! – Джон Файерс обвел взглядом комнату конспиративной квартиры в Далстоне, где они все собрались. – Ответственность за бомбу в Астон-хаусе возложили на сторонников Двенадцати из Бора, то есть на нас. Это была его идея.

– Зачем было подвергать свою семью такому риску? – спросил Уэсли, дядя Рени.

– Не было никакого риска, – ответила Аби. Она сразу поняла смысл сказанного Джоном. – Лорд Джардин знал, что будет брошена бомба, и он должен был ее уничтожить на подлете. Просто Гавар отреагировал первым, верно?

– Но зачем было демонстрировать свою непопулярность у народа? – спросила Рени, которая примостилась на спинке дивана рядом с дядей.

– Тем самым они показали, насколько сильны, – сказала Аби, невольно пораженная хитростью Джардина. – Действительно сильны. Гавар поймал бомбу в воздухе, взорвал ее без вреда для себя, затем спрыгнул с балкона, потом с невероятной скоростью пронесся сквозь толпу из тысяч людей и настиг человека, бросившего эту бомбу. Даже меня это впечатлило, а я знаю, что он на самом деле алкоголик и женоненавистник. Но как ты, Джон, узнал, что это была идея самого лорда Джардина?