– Я сказал, оставь меня в покое! – Люк снова стряхнул ее, на этот раз довольно грубо.

Койра свирепо посмотрела на него. Почему она так злится?

– Отлично. Я не могу караулить тебя здесь каждую ночь. Это – Последняя дверь. Ты знаешь, что это значит. В день твоего приезда я рассказала тебе, что она делает. И ты все видел собственными глазами. Люк, эта дверь убивает.

Бледное угловатое лицо Койры пылало. Она схватилась за край двери и распахнула ее широко, словно приглашая выйти:

– Ну, давай, вперед.

У нее был крутой нрав. Люку ее свирепость казалась привлекательной.

Но не такой привлекательной, как то, что лежало за порогом этой двери. Его взгляд от лица Койры скользнул к манящему пейзажу, и она поняла, что он сейчас шагнет, поняла в последний момент, за которым уже нельзя остановить.

– Нет! – выдохнула она, протягивая руку, когда Люк прошел мимо нее к порогу.

Все потемнело, но затуманенность сознания вдруг рассеялась – короткое прояснение перед смертью? О чем он только думал? Он знал, что Последняя дверь убивает. Видел, как это происходит. Что он воображал себе увидеть здесь? Здесь не было никакого золотого пейзажа. Никакого леса. Ни орла, ни оленя. Только леденящий холод и кромешная тьма. Он уже мертв? Или это ощущение тела – какой-то последний трюк меркнущего сознания?

Люк посмотрел на Койру, стоявшую в дверях с выражением безумного отчаяния. Он должен был уже упасть безвольной тряпичной куклой, как это произошло с той женщиной, которая призналась в саботаже. Говорят, перед смертью вся жизнь за одно мгновение проходит перед глазами. Аби утверждала, что с научной точки зрения все это – чушь. Но он продолжал думать. Он не превратился в безжизненное тело. Все это происходит с ним в одну миллисекунду?

– Люк!

Удивительно, но он слышал голос Койры. Но разве можно разговаривать с людьми, когда ты стоишь на пороге смерти или после того, как ты умер?

– Люк, скажи что-нибудь. Ты в порядке?

Люк уставился на нее, Койра вытирала лицо тыльной стороной ладони. Она плачет? Она не могла отвести от него глаз. И он не хотел отрывать от нее глаз. Но все же оглянулся через плечо назад.

И не было осиянного золотым светом леса, который он видел, когда стоял внутри замка, а только ночь и черные воды Лох-нан-Деоира. За озером вересковое поле тянулось до вертолетной площадки. Вода мерцала в темноте. Когда Люк поднял лицо, то понял, что кромешная тьма, которую он принял за смерть, – это ночное небо, затянутое облаками. В прорехе торчал осколок луны.

– Я здесь. Я имею в виду, за пределами замка. И сейчас ночь.

– И ты жив!

И Койра начала смеяться – радостно, не веря себе самой. Это было так заразительно! Люк уперся рукой в стену. Он не был в том золотом мире. И он не умер. Он стоял у стены замка Эйлеан-Дхочайс, вокруг темно и холодно, потому что стояла глубокая ночь. И он только что вышел в Последнюю дверь, которая, как считалось, должна убивать каждого, проходящего через нее без разрешения хозяина замка. Но его не убила. Люк согнулся, содрогаясь в конвульсиях истерического смеха.

Он смеялся до боли, до облегчения.

Потом опустился на землю, не обращая внимания на холод, заползавший под одежду, ощущая безграничное блаженство вдыхать свежий воздух. Он не выходил из замка с тех пор, как приехал, – больше месяца. Другие гости сидели взаперти гораздо дольше, многие годами.

Койра не покидала стен замка столько, сколько себя помнила, – всю жизнь.

– А ты не хочешь выйти? – спросил ее Люк.

– Я? А разве я смогу?

– Но я же только что сделал это.

– Но возможно, ты какой-то особенный.

– Я так не думаю, – усмехнулся Люк.

– А Крован и Сильюн Джардин, кажется, на этот счет иного мнения.

– Так это ложь, что Последняя дверь убивает?

Люк знал, что дверь действительно убивает, он видел собственными глазами, как женщина упала замертво, едва переступив порог. Джул рассказывал о такой же смерти других про́клятых, и Койра, должно быть, насмотрелась всего этого за свою жизнь в замке. В день его приезда даже Крован подтвердил убийственную способность Последней двери. «Дверь забирает твою жизнь, равно как и все то, что способно убивать», – сказал он Люку.

Так что же случилось с дверью сегодня ночью?

Люк успокоился, и посмотрел на Койру, и в ее глазах увидел тот же вопрос. Причина в самой двери или в нем?

– Тебе нужно идти к причалу, – сказала Койра. – Завтра день доставки продуктов. Спрячься и дождись лодки. Я помню твои рассказы о приключениях в Милмуре, поэтому, думаю, для тебя не составит труда пробраться на лодку незамеченным.

– Ты же сама мне говорила, что кто-то уже пробовал это, но так и не добрался до противоположного берега, потому что лодка останавливалась на середине озера и начинала кружить на одном месте.

– Это правда. Но до тебя никто и никогда не переступал порог Последней двери, оставаясь при этом живым. Есть что-то особенное в тебе или в твоем ошейнике, не знаю. Поэтому стоит попробовать.

– Может быть, и так. А как же ты?

Они посмотрели друг на друга. Он снаружи из темноты ночи; она из вестибюля замка, тускло освещенная светом от настенных бра.

– Я тебя не оставлю, – решительно заявил Люк. – Здесь не Милмур. И здесь нет клуба, а я не играю в социальные игры.

Должен ли он убеждать Койру и настоять, чтобы она вышла через Последнюю дверь и присоединилась к нему? Могут они так рисковать? Что, если она была права и он смог это сделать только потому, что в нем действительно есть нечто особенное?

Мысленно Люк вернулся в поле, освещенное золотым сиянием, вспомнил свою встречу с королем. И те два ярких вихреобразных огня. Все то время, что он находился в замке, в его голове был туман, мысли путались, поток памяти прерывался, так что он не мог проанализировать увиденное здесь. Но за пределами замка его разум прояснился, словно на ночном небе рассеялись тучи. Разрозненные воспоминания соединились, как звезды в созвездия, сложились в целостную логическую картину.

Те два огня были фигурами Равных. Тот, что извивался и бился, как молния, о высокую темную стену, был Крован, он пытался снять акт Тишины, наложенный на Люка. Второй огонь, связанный с ним тонкой золотой нитью, был Сильюн.

Но как это понимать? Люк потрогал свой живот, как будто ожидал найти конец нити, все еще прикрепленной к нему, чтобы буксировать. Конечно же, никакой нити не было. Но когда его руки коснулись живота, он вспомнил.

Ночь, его в минивэне привезли из Милмура в Кайнестон. Сильюн у ворот. И странное ощущение, будто его разобрали на запчасти, как папа разбирал свои моторы. Ощущение, что у него удалили какую-то составную часть или… добавили.

И снова Сильюн у ворот в день отъезда, когда Люк поступил в собственность Крована. Как странно горели глаза Сильюна, когда он разрывал привязку Люка к Кайнестону. И как прошептал: «Ты чувствуешь это?» И мурашки по коже от ощущения, что разорванная связь с Кайнестоном – ничто по сравнению со связью с Юным хозяином.