сердце, он тут же написал ей:

Матвей: ну и где ты, овца, пропадала? Напиши адрес, приеду дам тебе по жопе.

Ему перезвонил какой-то мужик по имени Борис. Борис попросил прекратить угрозы и сказал, что о Даше ему ничего не известно. «Но ты звонишь с ее номера!» — не унимался Матвей. Борис ответил, что недавно завел новую симку. Такое часто бывает, когда кто-то долго не пользуется номером, оператор отключает его и продает заново. В подтверждение своих слов Борис скинул ссылку на сайт оператора связи. Матвей пожелал ему всего хорошего и забанил.

Вечера Матвей коротал в баре «Трамвай „Желание“». Бар был в здании бывшего депо, внутри, как на перроне, пахло креозотом. За барной стойкой висело большое зеркало под наклоном; от наклона Матвея всегда мутило, он смотрел в отражение, и казалось, будто это не в зеркале, а в реальности все под углом, и стаканы, бутылки и пепельницы вот-вот заскользят по столам и упадут на пол; у него от зеркала всегда было ощущение, будто он уже завалил горизонт, хоть и не пил еще. Он вспомнил, что фразе «завалить горизонт» в смысле «напиться» его научила жена, Марина. Бывшая жена. От мыслей о Марине в груди защемило.

Барменом тут работал молодой парень с татуировками на лице и потрясающе ухоженными усами, как у Пуаро. Имя у него было простое, но Матвей все равно никак не мог его запомнить, поэтому просто обращался к нему «братан». Он просил у «братана» бутылку пива и сидел за стойкой, смотрел в наклоненное зеркало. Бармен, похоже, как-то неверно трактовал панибратское обращение Матвея, он решил, что они с ним натурально братаны, и поэтому каждый вечер докапывался до Матвея, втирал ему какую-то дичь, рассказывал про свою жизнь. Рассказчик из него был дрянной, истории его были похожи на набитую мусором тележку из супермаркета, которую столкнули с горы, и она катится не пойми куда, набирая скорость, скрипя сломанным колесиком. Матвей иногда пытался разобрать, что же там бармен такое пытается ему втолковать, но слышал только скрип проклятого тележечного колесика.

— Привет. Ты ведь Матвей, да?

К нему подсел молодой парень с очень длинным, вытянутым лицом. Сперва Матвей даже обрадовался, потому что появление незнакомца заставило бармена-братана прерваться. Парень протянул руку.

— Я Саша.

Матвей посмотрел на Сашу, потом на руку, пожал ее.

— Ты на эвакуаторе работаешь, с этим лысым дедом, я тебя видел. Слушай, тут такое дело. Вы сегодня тачку забрали на Заводской, «Лифан» старый, на катафалк похож, и там в ней… короче, там кое-что лежит. Мне достать надо. — Пауза. — Я заплачу.

— Слушай, мозг не еби, а? — Матвей вздохнул. — Заплати штраф. Пять тыщ, и вся любовь.

Саша поджал губы, раздраженный, видимо, тем, что Матвей не въезжает в суть просьбы.

— Ты не понял. Я хочу, чтобы ты сходил на стоянку и принес мне то, что лежит на полу за водительским сиденьем. Оно небольшое, вот такое примерно. — Он развел ладони. — Выглядит как футляр для сигар.

Матвей ухмыльнулся.

— Это не наркота, — закачал головой парень.

— Угу, конечно.

— Да я серьезно! Можешь открыть ее и посмотреть, если хочешь.

— И ты не можешь достать коробку сам, потому что…

— По документам тачка не моя, я не могу забрать ее со стоянки, даже если бы захотел. Но футляр — мне за него башку оторвут, ясно тебе? — с нарастающим раздражением проговорил Саша. — Камон, бро, выручи, по-братски.

Матвей посмотрел на Сашу исподлобья.

— Ну-ка съебал отсюда. Бро.

— Да че ты, я ж нормально…

Матвей резко повернулся к Саше, и тот отпрянул, чуть не упал со стула. Поднял руки.

— Ладно-ладно. Нервный какой…

Саша взял свое пиво и, стараясь сохранить остатки самоуважения, зашагал в зал к одному из столиков с таким видом, словно все на мази и разговор прошел именно так, как он и планировал. Матвей посмеялся про себя: какой-то левый чел просит вскрыть чужую тачку, что может пойти не так?

Он выпил три бутылки пива, заказал четвертую. Обычно мазать его начинало где-то после шестой. Обернулся и осмотрел зал, перед глазами уже плыло, но он быстро разглядел Сашу. Тот сидел за столиком с друзьями, парой молодых парней-подростков. Матвей прикинул их габариты — дрищи, опасность нулевая.

Он расплатился с барменом-братаном, вышел на улицу и пару минут стоял на холоде, проветривал голову.

Штрафстоянка была недалеко, если знаешь, где срезать, он дошел до нее пешком дворами. Открыл своим ключом вход в раздевалку, заглянул в подсобку, взял моток алюминиевой проволоки и далее, нырнув в технические помещения, вышел на закрытую на ночь стоянку. Тут были камеры, но Матвей знал, что они давно не работают, висят на столбах и смотрят слепыми линзами в пустоту. Начальник попилил деньги на установке и теперь в отчетах всегда указывал, что оборудование в ремонте не нуждается.

— «Лифан», похожий на катафалк…

Нужную тачку он отыскал быстро, на стоянке был всего один квадратный универсал. Обошел ее кругом, заглянул в окна. Согнул проволоку крючком и вогнал под стекло со стороны водителя, поерзал минуту, искал нужный зацеп, дернул вверх, дверь с щелчком открылась. Коробка лежала на полу под водительским сиденьем. Матвей достал ее, открыл и тихо выругался. Внутри лежал гвоздь. Особенный, с узорами на стержне.

— Бля.

Первым его желанием было вернуться в бар и сломать Саше лицо. Он-то надеялся, что в коробке именно наркота: грибы, или таблетки, или трава, или хоть что-то, чем можно закинуться и забыться. А тут — гвоздь.

Ему казалось, будет забавно — обчистить барыг, и, вскрывая их тачку на стоянке, он впервые за долгое время почувствовал драйв, удовольствие, адреналин. А теперь, вернувшись домой, сидел уставший, смотрел на украденную коробку, и душа наливалась тоской и хотелось выть.

Раздраженный и злой, он лег спать.

Ему снилась мигрень. Очаги мигрени