– Нина, милая, родная, ну успокойся. Нупожалуйста, успокойся. Если ты боишься Славика, то Евгений Александровичзаверил меня, что он никогда больше тебя не побеспокоит. Он дал мне честноемужское слово.

Неожиданно я прекратила рыдать и посмотрела наСергея глазами, полными слез.

– А Евгений Александрович?

– Что – Евгений Александрович? – непонял меня Сергей.

– Если он меня побеспокоит…

– Думаю, если он тебя побеспокоит, надоуделить ему немного внимания.

– Каким образом?

– Что – каким образом?

– Каким образом я должна уделить емувнимание?

– Ну не знаю. Выпей с ним чашечку кофе,поговори за жизнь. Хотя бы ради приличия.

– Ради какого приличия?

– Как, ради какого? – совершеннорастерялся Сергей.

– Я говорю, ради какого приличия ондолжен меня беспокоить?!

– Он же для нас что-то делает…

– Я не заметила, чтобы он для нас что-тосделал.

– Но за один день ничего не бывает!

Я слегка отстранилась от Сергея, закрыла лицоладонями.

– Нина, милая, ну прошу тебя. Постарайсяуспокоиться. Я приеду прямо завтра. Клянусь, что приеду к тебе прямо завтра.Нина, ты должна со всей серьезностью осознавать, что находишься в розыске…

– Но ведь сотни людей живут в розыске иничего?!

– Живут до тех пор, пока их не находят.

– Но ведь не всех же находят?!

– Не находят только тех, у кого многоденег. У нас, к сожалению, их нет в нужном количестве. Я готов снять ради тебяпоследнюю рубашку, но это не поможет. Я отвечаю за твою безопасность. Я слишкомтебя люблю.

Я судорожно всхлипнула.

– Хорошо, Сереженька… Хорошо. Я подожду.Я буду ждать столько, сколько угодно. Ты только постарайся быстрее. Постарайся,пожалуйста.

– Я постараюсь, родная. Я обязательнопостараюсь.

Я нежно обвила его шею руками:

– Сережа, ты езжай. Я буду тебя ждать. Явсегда буду тебя ждать. Я хочу только, чтобы ты знал, нет женщины счастливееменя, потому что у меня есть ты, а у тебя есть я. До тебя я не жила. До тебя япросто существовала, моя душа молчала. Я настолько тебя люблю, что за тебя яготова даже умереть. Знай, что ты моя последняя связь. Самая серьезная и самаязначительная. Я навсегда запомню вчерашний вечер и вчерашнюю ночь. Клянусьтебе, я навсегда все это запомню!

– Ты так говоришь, словно мы с тобойрасстаемся…

– Нет. Просто хочу, чтобы ты это знал!

Я проводила Сергея до самой машины. Как толькоон сел за руль, я осторожно спросила:

– Сережа, а где пистолет?

– Какой пистолет? – не понял Сергей.

– Тот самый, который Ленька положил вбагажник моей машины.

– Я его дома спрятал. Вообще, нужно отнего побыстрее избавиться. Не люблю, когда оружие в доме. Тем более совершеннонеизвестно, что это за оружие. Может, его использовали в мокром деле.

Мы жадно поцеловались.

– Я позвоню! – громко крикнул он напрощание.

Когда его машина выехала за ворота, я будтопомертвела и поплелась в гостевой дом. Мне вдруг почему-то показалось, что этоконец, и я никогда больше его не увижу… Я так его любила! Не часто можновстретить мужчину, от которого стоило бы потерять голову, а Сергей стоил. Онвихрем ворвался в мою жизнь, стал светом в окошке, с ним я пересталачувствовать одиночество.

На улице стемнело. Включив телевизор, я тупоуставилась на экран и попробовала вникнуть в какой-то совершенно неинтересныйфильм. Когда в дверь постучали, я и не подумала ее открывать.

– Нинка, открой! – послышался голоссовершенно пьяного Костыля.

Но я по-прежнему сидела не шелохнувшись,надеялась, что ему надоест ломиться в дом, и он пойдет к себе спать.

– Нинка, открой, гадина!!! Я кому сказалоткрой!!!

Он был так пьян, путался в словах, язык егозаплетался. На всякий случай я потрогала карман своего халата и убедилась, чтоключи на месте. Значит, он попадет сюда только в том случае, если найдет вторыеключи или вышибет дверь. Я надеялась на лучшее. Надеялась, что пьяный Костыльустанет стучать, уберется к себе в дом, проспится, а завтра все будет совсемпо-другому… Главное, дожить до завтра…

– Нинка, я щас тебя застрелю, если ты мнене откроешь!!!

– Я сплю, – выкрикнула я.

– Открой, я кому сказал!!!

– Я сплю. Приходи завтра!

– Открой, гадина!!!

За дверью стало тихо, но мой страх не прошел.Мне почему-то казалось, что это затишье перед бурей. Так и случилось. Услышав,как в двери поворачивается ключ, я вскочила, бросилась на кухню, схватила нож,чтобы встретить Костыля во всеоружии. Он влетел в дом, но, увидев у меня вруках нож, тут же остановился:

– Это что такое?

– Нож, – с дрожью в голосе ответилая.

– Вижу, что не автомат. Ты какого чертаего держишь?

– А ты какого черта ко мне в домврываешься?

– Заметь, я врываюсь не к тебе в дом, а ксебе.

– Но ты сам меня здесь поселил…

– Вот именно! Поселил тебя в своем доме!А в свой дом могу заходить, когда захочу!

От Костыля разило таким страшным перегаром,что было впору затыкать нос. Он стоял изрядно пошатываясь, его стеклянные глазабыли налиты кровью.

– Что ж ты, дура, на меня нож наставила?Я к тебе со всей душой… Я ж тебе помогаю! А ты нож…

– Помогаешь?!

– Помогаю!!!

– Я пока ничего не вижу, кроме того, чтоты меня к себе в кровать тащишь! – Я и сама не знаю, откуда у меняпоявилось столько смелости.

– Говоришь, не видишь помощи?

– Не вижу!

– А помощь реальная уже на днях должнабыть.

– Ты меня своими обещаниями черт знаетсколько кормишь!

– Да ты тут всего ничего находишься!