Эйлуин вырвался из своих фантазий. Любовь? Это всего лишь красивое слово, которым поэты описывают грубую, пульсирующую страсть.

Лишь глупец, черт возьми, мог обманываться, думая иначе.

Меряя шагами комнату, Майлз сердито посмотрел на леди Милфорд.

– Уверяю вас, мадам, я не влюблен. И не стану жертвой, попавшей в расставленные вами сети брака. Вы не имеете права вмешиваться в мою жизнь.

Проницательный взгляд хозяйки дома смягчился.

– Когда-то я была хорошим другом ваших родителей, – промолвила леди Милфорд. – Перед смертью герцогиня просила меня присмотреть за вами.

– Что за чертовщину вы говорите! – возмутился герцог. – Вы не стояли у смертного ложа моей матери.

Майлза заставили отшатнуться воспоминания десятилетней давности о тех долгих, мучительных часах, когда он слушал тяжелое дыхание умирающей матери. Это было так ужасно – ждать в одиночестве, когда она уйдет…

– Она написала мне незадолго до кончины. – Встав со стула, леди Милфорд прошла к небольшому письменном столу и выдвинула ящик. Порывшись в бумагах, она вытащила сложенный листок и протянула его Майлзу. – Ваша мать сказала мне, что больше всего на свете надеется, что вы когда-нибудь полюбите и женитесь. Вы можете прочитать письмо, если хотите.

Майлз сразу узнал аккуратный почерк матери. На мгновение его пальцы крепко сжали листок, прежде чем он вернул его леди Милфорд. Он был так разъярен, что боялся не сдержать свой праведный гнев.

Он пригвоздил ее к месту взглядом, который Белла называла «герцогским».

– Да мне наплевать, что вам говорила моя мать! – заявил он. – Лишь я сам буду определять ход собственной жизни – без указаний чертовой свахи!

Леди Милфорд тихо вздохнула, убирая письмо в ящик.

– Тогда, кажется, я должна молить вас о прощении, ваша светлость. Дело просто в том… Я иногда спрашивала себя, не стала ли ваша мать причиной того, что вы так и не женились.

– Что?!

– Будучи ребенком, вы не раз видели свою мать прикованной к постели после многочисленных выкидышей. Она была слишком хрупка для беременностей. Ей было трудно выносить детей, а вам – быть очевидцем ее боли. Быть может, вы не желаете подвергать жену столь тяжкому испытанию.

Леди Милфорд не могла быть более далека от истины. Да, Майлз паниковал из-за того, что мог оплодотворить Беллу, но лишь потому, что в таком случае он почувствовал бы себя обязанным сделать ей предложение. К тому же вина за смерть Эйлуина требовала от Майлза одинокой жизни. Еще в юном возрасте он поклялся посвятить себя сохранению наследия своего отца.

Леди Милфорд не могла этого знать. Белла была единственной живой душой, которая знала его самую черную тайну.

– Вы ошибаетесь, – холодно вымолвил он. – Я предан своей работе – и это никогда не изменится. Жена и семья стали бы жерновами на моей шее.

Ее фиалковый взор похолодел, когда она на миг на него посмотрела.

– Понятно. Полагаю, в таком случае вы уволите мисс Джонс со службы. Она всего этого не знает, и я не позволю вам вышвырнуть ее на улицу. Пришлите ее сюда, и я помогу ей найти другую вакансию.

Леди Милфорд удалось еще раз вонзить в его плоть свои острые когти. Уволить Беллу? Выгнать ее из Эйлуин-Хауса? Позволить ей работать у какого-нибудь другого мужчины?

Нет.

Майлз стиснул зубы. Все в нем протестовало против одной мысли о том, что он никогда больше не увидит Беллу. Он хотел, чтобы она оставалась под его защитой.

И тут ему в голову пришла чудовищная мысль. Он безжалостно отчитывал ее, делал жестокие замечания об ее характере, причинял ей невыносимую боль, обвиняя в том, что она вступила в заговор против него, чтобы заманить его в ловушку.

Что, если она уже собрала вещи и уехала?

* * *

После ссоры с Майлзом Белла убежала в свою спальню. Она заперла дверь на ключ, зарылась лицом в пуховые подушки под балдахином и целиком отдалась приступу катарсических рыданий. Это было совершенно не в ее духе – развалиться на части. Она всегда была самой сильной в семье, организатором, лекарем, голосом разума. Но никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой, как сейчас.

Она полюбила Майлза. Это чувство проникло в ее сердце так тихо и незаметно, что она не смогла бы указать на какую-то конкретную вещь, которая спровоцировала ее любовь. Быть может, это была его редкая улыбка или то, как он прятал свое доброе сердце под личиной зверя. Но в то мгновение, когда его глаза превратились в лед, Белла поняла, что хочет, чтобы его лицо смягчилось от любви.

Когда самая последняя ее слезинка высохла, девушка заставила себя встать и на деревянных ногах отправилась в гардеробную. Там она плеснула себе в лицо холодной водой, чтобы уменьшить красноту глаз. В зеркале она казалась себе бледной и обычной и никак не могла взять в толк, отчего высокородный герцог вообще соизволил желать ее.

Она не была утонченной леди. Она выросла в чужих краях, а вокруг ее лодыжек были необычные татуировки. Она ничем не походила на роковую женщину, хоть он и обвинял ее в том, что она играет роль такой особы.

Его гневные упреки эхом отозвались в ее голове. Герцог считал, что Белла была частью заговора леди Милфорд, нацеленного на то, чтобы заманить его в брак. Он думал, что она приехала в Эйлуин-Хаус под ложным предлогом, чтобы выйти за него замуж.

Ничто не могло быть дальше от истины. Эйлуину это было неизвестно, но ее целью была карта сокровищ, которую ей все еще предстояло найти. Та самая, которую ей никогда не отыскать, потому что Майлз, скорее всего, выгонит ее из своего дома. Он вышел из бального зала в ярости, и она понятия не имела, куда он направился.

Судорожно вздохнув, Белла вернулась в тишину своей спальни. Ей следовало бы уйти немедленно, чтобы избавить себя от унижения быть выброшенной на улицу. Но день уже клонился к вечеру, у нее не было денег, к тому же она должна была подумать о брате и сестре. И не только это: в кабинете Майлза оставались запертыми три ящика с папиными бумагами, и она не оставит – не сможет оставить – их ему. Потерев замерзшие руки, Белла подошла к окну и выглянула в сад с его ровными дорожками, проложенными среди розовых кустов.

Нет, она должна пока остаться здесь, приготовиться к новой стычке с Майлзом и попросить то небольшое жалованье, которое он ей обещал. Этих денег могло хватить на их возвращение в Оксфорд. А потом она должна позаботиться и о том, чтобы ящики вернули в их коттедж.

Если повезет, они с братом и сестрой смогут уехать завтра.

У нее в горле застрял комок. Лейла и Сайрус будут сильно огорчены, если им придется уехать отсюда. Они приехали только вчера, и у них едва хватило времени на то, чтобы осмотреть особняк. Здесь все для них было новым и увлекательным – желанная перемена после рутинных школьных заданий. Вынужденное возвращение в их маленький коттедж станет для них огромным разочарованием.