— Вижу, вы решили не испытывать судьбу, — заметил я. — Уверяю вас, на самом деле не такой уж он и опасный. Главное не давать ему выступать с речами.

Доусон предпочел пропустить мой комментарий мимо ушей и протянул мне несколько страниц машинописного текста:

— Документы на перевод заключенного Беноя Сена.

Я с демонстративной тщательностью прочел все до последнего слова, хотя и не сомневался, что бумаги в полном порядке.

— Хорошо, — сказал я, закончив чтение. — Он в камере, внизу.

Я окликнул констебля и распорядился проводить людей Доусона в подвал.

— Полковник, я прошу вас уделить мне несколько минут.

— Что такое? — Он посмотрел на меня так, словно подозревал, что я пытаюсь обманом лишить его заветной добычи, но велел своим людям идти без него. — Ну? — спросил он, когда солдаты удалились.

— Помните, я вам рассказывал о нападении на поезд? Так вот, я не думаю, что это сделал Сен со своими людьми.

— Вы теперь считаете, что это были декойты?

— Нет. Я просто не считаю, что это была шайка Сена.

Он уставился на меня, словно оценивая.

— Я должен вам кое о чем рассказать, — сказал он. — Этой ночью произошло нападение на отделение Банка Бирмы и Бенгалии. Притом очень изобретательное — преступники похитили супругу управляющего и заставили его открыть сейф.

— Сколько они унесли?

— Более двухсот тысяч рупий.

— Этого хватит на покупку партии оружия.

— И на многое другое: обучение, печатные станки, вербовку… Пожалуй, этого даже хватит, чтобы устроить переворот.

До меня дошел смысл сказанного, я с трудом сглотнул. Получив в свое распоряжение столько средств, террористы легко раздобудут оружие, это только вопрос времени. Единственное, что нам остается — попытаться поймать их раньше, чем они получат оружие. Но, судя по выражению лица Доусона, даже хваленое подразделение «Эйч» не знало, как подойти к задаче. Если у них нет никакой зацепки, то это все равно что искать черную кошку в темной комнате.

Одно, впрочем, было ясно: «Джугантор» явно не имел отношения к ограблению. Они не смогли бы провернуть подобную операцию на следующий же день после того, как их предводителя схватили, а его ближайших соратников перебили.

— У вас есть догадки, кто стоит за ограблением? — поинтересовался я.

Доусон пожал плечами:

— Кто угодно, начиная с большевиков и заканчивая индийскими националистами. Выбирайте, кто вам больше нравится. Но не бойтесь, мы скоро это выясним.

В его голосе, однако, звучало сомнение.

— Чем я могу помочь?

Своим вопросом я словно дал ему под дых.

— Что? — переспросил он раздраженно. — Я не потому вам это рассказываю, что мне нужна ваша помощь, капитан. Я вам это рассказываю, чтобы вы поняли, что не стоит совать свой нос куда не следует. Это военный вопрос. Вспомните об этом, если вам захочется сотворить какую-нибудь глупость.

Полчаса спустя Несокрушим постучался в дверь моего кабинета.

— Все готово? — спросил я.

— Да, сэр. Они уехали около пяти минут назад.

— Садитесь, сержант.

Я протянул ему лист бумаги со списком из нескольких пунктов.

— МАКОЛИ

— СЕН

— ДЭВИ

— МИССИС БОЗЕ

— БЬЮКЕН

— СТИВЕНС

— НАПАДЕНИЕ НА ДАРДЖИЛИНГСКИЙ ПОЧТОВЫЙ ЭКСПРЕСС

— ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА БИРМЫ И БЕНГАЛИИ

— Какая между всем этим связь? — спросил я.

Несокрушим некоторое время внимательно изучал список, затем поднял взгляд:

— Простите, сэр. Я связи не вижу.

— Очень жаль, — вздохнул я. — Я тоже не вижу. Похоже, нам придется делать все по старинке. Автомобиль готов?

— Водитель ждет внизу.

— Хорошо. Поехали.

Я встал из-за стола, подхватил китель Дигби и направился к выходу.

В шести милях к северо-западу от центра Калькутты расположен Дум-Дум — одна из жалких и скучных окраин, которых полно в этой части города. От Лал-базара мы добрались сюда за час — сперва ехали сквозь многолюдные улицы Шьямбазара, затем на другую сторону канала, вдоль железнодорожных путей Белджачии, и, наконец, по Джессор-роуд, вдоль которой трудились рабочие в набедренных повязках, прокладывая новую дорогу к аэродрому.

Небо было мрачным, что полностью соответствовало моему настроению. Я ровным счетом ничего не достиг, а времени почти не оставалось. После нападения на Банк Бирмы и Бенгалии следовало ожидать неминуемого масштабного теракта. Сен между тем находился в руках у подразделения «Эйч», а убийца Маколи так и гулял на свободе. В то же время я, как ни странно, ощущал беспричинное вдохновение. Я вел расследование именно так, как хотел, а не просто гонялся за фантомами, и к месту назначения мы подъезжали, полные ожиданий.

Храм Святого Андрея оказался красивой беленой часовней, с колокольней и восьмиугольным шпилем. Она располагалась рядом с зеленым парком, неподалеку от центральной тюрьмы. Притормозив у тротуара, водитель привлек внимание ватаги уличных мальчишек, игравших на ступеньках храма. При виде автомобиля их лица оживились, они прервали игру и побежали исследовать это занятное устройство. Оставив водителя от них отбиваться, мы с Несокрушимом направились к храму.

Изнутри доносились звуки утренней воскресной службы: английские голоса мучили какой-то несчастный гимн. Я подумал, что то же самое происходит во всех уголках империи, от Окленда до Ванкувера. Каждое воскресенье по всему миру разносятся эти невероятно тоскливые звуки пианино или органа, и под их аккомпанемент плоские, нестройные голоса терзают одну и ту же песню. Эта мысль нагоняла уныние, но в то же время, как ни странно, подбадривала.

Мы вошли сквозь непомерно большие деревянные двери и устроились на скамье в последнем ряду. Я пытался вспомнить, когда мне в последний раз доводилось бывать в церкви не по случаю похорон. Наверное, ни разу с самой свадьбы. Головы прихожан повернулись в нашем направлении и снова отвернулись. «Вперед, Христово воинство» разносилось по церкви.

Я разглядывал церковное убранство. Шотландцы предпочитают оформлять свои храмы в строгой манере: голые стены с арочными окнами, десяток рядов деревянных скамей по обе стороны центрального прохода. С левой стороны узкая деревянная лестница вела полукругом к устроенной на возвышении кафедре, где стоял пастор. Это был крепкий как бык человек с толстой шеей, румяными щеками и седыми волосами стального оттенка. Поверх черной сутаны сияли белый воротник и две ниспадающие крахмальные ленты.

Музыка стихла, и прихожане вернулись на свои места. Пастор подался вперед на своей кафедре, открыл огромную Библию, лежавшую на деревянном аналое, и начал чтение. Это был какой-то текст из Ветхого Завета, из тех дней, когда Бог, судя по всему, скорее руководствовался идеями мести, чем всепрощения.