Тем часом прилетевший точнёхонько в ложу к досточтимым господам Ратибор смачно шлёпнулся прямо на рыхлого Байбариана, значительно смягчившего своими пухлыми телесами приземление молодого богатыря. Молниеносно вскочив, дюжий ратник быстро огляделся: градоначальник бездвижно развалился на полу, потеряв сознание от грохнувшегося на него рыжебородого витязя, Джушукан сполз под стол и затих, притворившись частью интерьера, а Зелим, ошарашенно поднимаясь, одновременно потянулся за стоящим рядом с его креслом двуручным мечом Яромира.

— Кажись, это моё! — левая длань Ратибора уверенно опустилась на гарду палаша, с тихим щелчком загоняя лезвие клинка обратно в ножны, а правая сцапала посеревшего от страха Зелима за горло. Могучий великан приподнял наследника рода Тупсов и притянул к себе, зловеще при этом прорычав: — Помнится, уж больше года назад я жизнь обещал тебе сохранить, крысёныш высокородный, когда приду за своим мечом! Ну, в благодарность за сварганенные ноженки!.. А я слово держу, так что сейчас ты не сдохнешь, не фуняй. Но коли ещё раз попадёшься мне на глаза, уж не обессудь; порубаю, как и грозился ранее, на парочку мандариновых долек! Ну а покамест — сладких снов! — с этими словами Ратибор всадил свой широкий лоб между бровей Зелима, мигом потушив крошечные искры разума в его очумевших от перепуга очах. После чего огневолосый исполин живо присел на корточки, оперативно сдёргивая с вынужденно «прилёгшего отдохнуть» тысяцкого его добротный кожаный пояс с ножом, и тут же, поднявшись, споро надел ценный трофей на себя, поверх своего полотняного замызганного кушака. Следом Ратибор шустро приладил крепкой перевязью к специально предназначенному для этого кольцу на ремне ножны с мечом Яромира, уж давно пирующего у Сварога в чертогах. Теперь булат старого приятеля всецело принадлежал «рыжему медведю». И Велес свидетель, лучшего хозяина на всём свете для данного двуруча было не сыскать.

Тем временем возможность пустить в ход вернувшийся к Ратибору клинок не заставила себя долго ждать; пришедшие в себя два шалмаха-охранника, стоявшие у входа в лоджию, положа длани на рукояти своих ятаганов, суетливо ворвались внутрь, о чём, впрочем, не успели даже пожалеть. Могучий взмах, и с едва слышным шелестом вылетевший из ножен острый как бритва палаш сначала снёс полчерепа первому вбежавшему телохранителю, а после мощным ударом пронзил насквозь грудь второго обережника, пригвоздив того к внутренней стене ложи. Рыжебородый берсерк не без удовольствия задействовал дорогую его сердцу добрую булатную сталь.

— Ты идёшь со мной, забулдыга! — не теряя времени, Ратибор откинул в сторону стол, сцапал за шиворот притаившегося под ним Джушукана и поволок его за собой, на ходу рявкнув было ринувшемся ему навстречу отряду из десятка стражников: — Назад, козлята скудоумные! Не то, клянусь Перуном, я братцу вашего обожаемого императора вторую улыбку под бородой начеркаю! И отнюдь не гусиным пёрышком!

В этот миг трибуны, наконец, осознали, что происходит; начался невообразимый галдёж из гремучей смеси визга, истеричного хохота и яростных выкриков, требующих немедля покарать обнаглевшего русича, посмевшего, по мнению «особо одарённых» зевак, на глазах у всех загипнотизировать лютого куспара, заставив затем того пойти не иначе как на измену. Проще говоря, вместо того, чтоб ублажать своей пролитой кровью жаждущую зрелищ толпу, варвар на пару с лохматым страшилой всё им обломали: и веселье, и прибыль, ведь ставки уже были сделаны!..

— Молодец, Снежок! — Ратибор, быстро глянув вниз, на арену, по достоинству оценил усилия Кулшу-Дази, практически уже разметавшего стаю из тридцати напавших на него свирепых псов. — Ты уж извини, что не с тобой сейчас копчик к копчику стою, но двоим нам не выбраться из этой гиблой рытвины, тут ты прав! Оба сгинем, а у меня ещё есть незавершённые дела в этой жизни… Пошли прочь, шакалы! — в очередной раз грозно рявкнув на обозначившихся у него на дороге нескольких аскеров, могучий исполин залетел в подтрибунное помещение и среди поднявшейся общей суматохи заспешил к выходу из Ямы, чуть ли не под мышку подхватив онемевшего от ужаса Джушукана.

Между тем молодой йотун, покрытый кровью с головы до ног, слегка пошатываясь от усталости и полученных ран, не спеша, с удовлетворением озирал поле битвы, усеянное телами волкодавов. Зрелище было не для слабонервных. Некоторые псы оказались ещё живы и нынче лишь жалобно повизгивали, не имея возможности двинуться с перебитыми мощными ударами хребтами. Парочка собак даже куда-то ползла, судорожно перебирая переломанными лапами. Теперь охочие до крови, страшные зверюги мало напоминали собой знаменитых дулмасских волкодавов, грозу рабов да тощих серых хищников. Кулшу-Дази был отличным бойцом, достойным своего великого отца.

Но вот позади Снежка внезапно раздался глухой звук тяжёлого шлепка о землю; кто-то явно большой и грузный только что приземлился за его спиной. Посреди начавшейся на трибунах паники раздались испуганные вскрики. Кулшу-Дази озадаченно обернулся, дабы взглянуть на того, кто осмелился спуститься к нему в Яму, и в тот же миг сокрушительный удар в челюсть отбросил молодого йотуна аж на дюжину метров назад, опрокинув при этом навзничь. Спустя секунду-другую разлепив налившиеся свинцовой тяжестью очи, оглушённый турс удивлённо моргнул, силясь понять, что произошло, и в это мгновение гигантским скачком, аки кузнечик, ему на туловище приземлилась огромная серая обезьяна, размерами не уступающая самому Снежку, а массой тела, возможно, и превосходящая. Две нижние лапы бугуза с силой опустились на живот Кулшу-Дази, а две верхние, сжатые в здоровенные кулаки, напоминавшие собой пятипудовые гири, мощным хлопком ударили турса в грудь, дробя ему кости и сминая внутренности в труху. После чего могучие кулачищи ещё несколько раз шарахнули по уже бездвижно лежащему йотуну, с жутким треском проламывая череп Снежка. Кулшу-Дази пал как воин, наконец-то отправившись к своим батьке и матери в места вечной охоты.

Тем часом с жуткой гориллой начали происходить странные изменения: окутанная неожиданно налетевшей лёгкой дымкой, громадная обезьяна принялась стремительно линять и уменьшаться в размерах, при этом болезненно рыча: сам процесс перевоплощения явно был не из приятных. И вот спустя минуту на арене стоял совершенно голый человек, самодовольно взирающий на поверженного йотуна. Зоривес (а обнажённым мужчиной оказался не кто иной, как ученик Урсулы, собственной персоной) предпочитал оборачиваться в своё второе естество по старинке, то есть скидывая пред сим действом с себя всю одёжку. Нагота его ни капли не смущала.

— Давно хотел зарубиться с кем-то из твоего рода, надеясь на интересный бой, да что-то как-то не впечатлился! Надеюсь, твой дружочек варвар меня так не