Ратибором, надрывно застонала, заваливаясь набок. Раздался знакомый уже, жалобный треск; от сильного крена, не выдержав внушительной массы сместившейся передвижной темницы, сложилось пополам и правое заднее, одномоментно рассыпавшееся на деревяшки колесо. Клетка с рыжеволосым гигантом, смяв правый борт повозки, с тоскливым грохотом хлобыстнулась на землю и перевернулась. От падения невольничью конуру знатно перекосило. Звенящего кандалами дюжего ратника добро швырнуло о железную решётку.

— Ну чего за невезуха! Так и знал, что на какой-нибудь рытвине встрянем, да нагадь Ахримашка на тыквы тем, кто такие убогие большаки строит!.. — пуще прежнего принялся браниться тысячник, тревожно уставившись на закряхтевшего Ратибора. — Ты там как, варвар, живой?

— Да вроде… — спустя секунду-другую угрюмо буркнул тот в ответ. — Пара ушибов, ничего серьёзного.

«А жаль, — не без разочарования покумекал про себя командир шалмахов. — Глядишь, сейчас ежели расплющило бы тебя, от скольких проблем это нас избавило…»

— Ну что, — уже зычно гаркнул Зелим своим подопечным, — извлекайте дикаря из клетушки! Далее он идёт пешком! Кандалы только не вздумайте снимать!.. Когда варвар в них, как-то мне поспокойнее…

Тем временем к дружине нурязимской гвардии в сопровождении своры здоровенных чёрных собак спешно приближалось пёстро разодетое скопище людей численностью в несколько десятков тел, явно чуть ранее вышедшее из Дулмаса навстречу путникам.

— Чего стряслось?.. — голос принадлежал низкорослому суетливому толстячку средних лет, шедшему в авангарде разношёрстной толпы и выразительно причитавшему на всю округу: — Что случилось? Чаво встали? В вымоину угодили, мои ненаглядные? Ай-ай-ай, какая печаль!.. Пострадавших, надеюсь, нет? Нет же, да?.. Хорошо, что обошлось! Но вообще, конечно, безобразное безобразие приключилось, не иначе! Всё никак руки не доходят дорогу сладить! Уж больно накладно… Но теперича, коль сами гости столичные пострадали, верю я, выделят нам средства на починку! Сколько уж раз я запрос в Нурязим отправлял, теперь, поди, не отвертятся!.. Ну да, может, не всё злато уйдёт на ремонт Щербинистого тракта, так за многочисленной ватагой причастных к денежному обороту дьяков и не уследить, что, где, как и у кого по сусекам осядет… Одни прохиндеи кругом! Коим, между прочим, тоже надобно на что-то жить… У меня вот, например, очередная жена-молодуха страсть как драгоценные украшения любит!.. Обязательно с бриллиантами! Пока чего-нибудь не подарю, к себе не подпускает…

— Тебя, уважаемый, не Байбарианом ли величают? — выдвинувшись вперёд, хмуро поинтересовался у подошедшего голосистого пухляша вожак ослямбских воинов.

— Он самый! — егозливо хрюкнул глава Дулмаса, беспокойно извиваясь на месте. — С кем имею честь?..

— Тысячник Зелим из рода Тупсов, — высокомерно представился вожак осов, в отличие от городничего, принадлежавший к знатному роду и явно этим очень гордившийся. — Что ж так со стёжкой плохо? Одни ямищи! Накладно не накладно, но хоть песочком присыпать можно особо бездонные канавки!..

— Ой, ой, а я ведь вас и встречаю тут! — картинно всплеснул руками тучный городничий, перебивая надменного шалмаха. — А ещё младшего брата нашего всевеликого императора!.. Где же его Вашество, сам высокочтимый принц Джушукан?

— Притомился в дороге, отдыхает. Не стоит его беспокоить, покудова не протрезве… не проспитс… не выспится! — Зелим, с третьей попытки подобрав наконец верное слово, не без раздражения нехотя кивнул в арьергард колонны, которую замыкал окружённый десятком воинов расписной паланкин с тащившими его восьмью рабами-носильщиками, после чего вернулся к злободневной теме: — Так вот, насчёт этого разухабистого большака, по коему мы три дня еле тащимся, ибо боимся на большей скорости копыта переломать как коням, так опосля и себе! Если так и было задумано, дабы возможный, в хмельных видениях предполагаемый вражина на подступах к Нурязиму застрял, то ты, многоуважаемый Байбариан, просто семи пядей во лбу!.. Мы, в частности, чудом добрались до Дулмаса, потеряв лишь пару лошадей по ходу поездки да телегу вот под конец… Чуть раба важного мне не угробил! А что бы было, коли клетка его, благо из крепкой вифирийской стали сварганена, после того как грохнулась с застрявшей повозки, рассыпалась бы на лом, а⁈ Этот неукротимый дикарь наверняка бы натворил чего-нибудь! Например, на нас кинулся аль в побег, до лесу!..

— Через вот ента чистое обширное полюшко? В кандалах своих пудовых прям и сиганул бы? Хотел бы я на это позыркать, хи-хи!.. — Байбариан насмешливо прищурился. — У нас, признаю, периодически случаются попытки побега из рабских казарм, ибо Яма вон уже виднеется. На задворках она у нас ведь расположена, на окраине города, — градоначальник Дулмаса перевёл благосклонный взор на уже маячившую невдалеке внушительную, довольно уродливую конструкцию, представлявшую собой окружённую трибунами глубокую котловину. — Да только тут бежать некуда, окромя как прямиком через поляну эту, да во-о-он в тот высящийся дружелюбный лесок, — глава приграничного городка ехидно хмыкнул на слове «дружелюбный». — И могу вам сразу сказать, что безумно опосля жалеют о своём необдуманном поступке решившие сыграть в побегушки со смертью невольники, ибо мы тут же отправляем им вослед дюжину наших лютых волкодавов! — Байбариан не без гордости указал на сопровождавшую их свору здоровенных лохматых чёрных псов, готовых по указке хозяина-выжлятника немедленно разорвать на куски кого угодно. — Натасканы специально на беглых рабов, ристальщиков в том числе! Обычно настигают их ещё до чащи, и когда мы со стражниками подгребаем к месту расправы, от бедолаг уже мало что остаётся; успевают наши зверюги обглодать несчастных до костей. Нет, «особо везучие» страдальцы, бывает, умудряются и до леса добежать, так от псов же не спрячешься; загоняют отчаявшихся недотёп на деревья, откудова мы потом их и снимаем, аки спелые груши! Впрочем, участь таких бегунков крайне незавидна, ибо, опять же, собакам нашим скармливаем, в назидание остальным, так сказать…

— Наматывай на ус, рыжий, — хмыкнул внимательно слушавшему Ратибору Зелим, после чего, явно сам заинтересовавшись рассказом, со жгучим любопытством спросил: — А удавалось хоть кому-то из беглых благополучно улизнуть?

— Благополучно — нет. Но случалось пару-другую раз, — неохотно ответил городничий, — что рабы сквозь гущину до болот добирались. В самой глухомани те зыбуны непроходимые раскинулись. Наши пёсики туда не суются, да и люди тоже, ибо страшно да бессмысленный риск ента, ведь Багряные болотца, прозванные так за необычную, кровавого цвета дымку, поутру над ними стелющуюся, это гиблое место; не утопнут забредшие в трясину горемыки, так Дух топи заберёт их души! В общем, о тех нескольких рабах, что, на свою беду, ринулись в омут с головой, более