Он взялся за какую-то черную воронку, присоединенную к деревянному ящику проводом. Сразу же раздался вопль, как будто доносившийся из дальнего конца гулкого туннеля.

– Назовите себя!

Уилл, поморщившись от боли в ухе, отодвинул воронку подальше.

Джеймс и Люси переглянулись. Они без труда узнали этот голос: это был Альберт Пэнгборн, глава Института Корнуолла.

Люси, ухмыляясь, подняла руку и сделала вид, что у нее склеились пальцы, чем вызвала недоумение Джесса и молчаливое неодобрение матери.

– Это Уилл Эрондейл, – медленно и отчетливо произнес в трубку Уилл. – Кстати, это вы телефонировали мне.

Альберт проорал:

– Это Альберт Пэнгборн!

– Да, я понял, Альберт, – чуть ли не по слогам продолжал говорить Уилл. – Из корнуоллского Института. Не надо кричать.

– Я хотел! Сообщить вам! – вопил Альберт. – Мы нашли ту даму! Которая пропала!

– Что это за дама, Альберт? – спросил Уилл.

Джеймс с любопытством наблюдал за действом. Редко приходилось присутствовать при разговоре, в котором Уилл выступал в роли спокойного, уравновешенного собеседника.

– Та, которая пропала! – взвыл Альберт. – Из Адамантовой Цитадели!

Джесс замер, как будто кровь у него в жилах внезапно превратилась в лед. Боковым зрением Джеймс заметил, что Люси побелела. Уилл внезапно насторожился и нагнулся к аппарату.

– Альберт, – произнес он. – Повторите еще раз. Какую пропавшую женщину вы нашли?

– Титанию Гринторп! – взвизгнул Альберт.

– Вы имеете в виду Татьяну Блэкторн, Альберт?

– Не помню толком, как ее имя! – ответил Альберт. – А сама она не может его назвать!

– Что? – удивился Уилл. – Что вы имеете в виду?

– Мы нашли ее на болотах! – сказал Альберт. – Один из наших людей нашел, я имею в виду, не я сам! Это был молодой Полкинхорн!

– На болотах? – повторил Уилл.

– На болоте Бодмин-Мур! – воскликнул Альберт. – Во время патрулирования! Она была без сознания, когда мы ее нашли! До сих пор не пришла в себя! Должен сказать, где-то ее сильно потрепало!

Джеймс, который ошеломленно слушал телефонный разговор, подумал: как, наверное, странно патрулировать пустынные болота вместо городских улиц, кишащих простыми людьми. Альберт продолжал орать во все горло:

– Честно говоря, сначала мы решили, что она мертвая! Она была вся в крови, руки изрезаны! Мы даже не хотели наносить ей иратце! Боялись, что она их не выдержит!

– Где она сейчас? – спросил Уилл.

– В Святилище, – произнес Альберт, немного успокоившись. – Мы подумали, что так будет лучше.

Уилл кивнул, хотя Пэнгборн, естественно, не мог этого видеть.

– Согласен. Держите ее там, Альберт. – Тесса махнула, чтобы привлечь его внимание, и сделала вид, будто рисует что-то на руке. Уилл добавил: – Только не вздумайте наносить ей руны. Мы не знаем, какая демоническая магия может быть заключена в ее теле.

– Просто поразительно, как себя ведет нынешняя молодежь, а, Уилл? – проворчал Пэнгборн. – Вы понимаете, о чем я! Молодежь! Как с цепи сорвались, бегают по болотам!

– Я всего на год старше Татьяны, – напомнил Уилл.

– Так ведь вы еще юноша! – заорал Альберт. – Послушайте, я не знаю, как такие дела делаются у вас в Лондоне, но мне не нравится, когда у меня в Святилище сидят беглые преступники! Кто-нибудь заберет отсюда эту женщину?

– Да, – ответил Уилл. – Безмолвные Братья скоро прибудут, чтобы осмотреть ее. А до тех пор не выпускайте ее из Святилища. Никаких рун, минимум контактов. Не заходите в помещение ни под каким предлогом.

– Что? Поить ее грогом? – крикнул Альберт, но Уилл уже отнял от уха черную воронку. Не сказав ни слова, он наклонился, поцеловал Тессу, которая выглядела такой же потрясенной, как и все остальные, и вышел.

Без сомнения, для того чтобы связаться с Джемом; Джеймсу даже не нужно было спрашивать. Он знал своего отца.

В столовой воцарилось молчание. Джесс сидел неподвижно, как статуя, с белым лицом, невидящим взглядом уставившись в противоположную стену. Наконец Тесса заговорила:

– Может быть, она порвала с Велиалом. Может быть, она… не пожелала выполнять его приказ или разошлась с ним во мнениях, и он бросил ее.

– Такой поступок кажется мне совершенно нехарактерным для нее, – с горечью произнес Джесс.

Джеймсу пришло в голову, что для Велиала бросить Татьяну на болоте тоже было бы нехарактерно: если бы она воспротивилась ему, он просто убил бы ее, не моргнув глазом.

– Нет на свете совсем пропащих существ, Джесс, – сказала Тесса. – Для всякого человека есть надежда, даже для твоей матери.

Джесс растерянно смотрел на нее, и Джеймс подумал: «У него не было настоящей матери». Вместо надежды мать внушала ему страх и отчаяние. Он поднялся, отодвинул стул и поклонился Эрондейлам.

– Прошу меня извинить, но сейчас мне хотелось бы побыть одному, – бесстрастно произнес он. – Завтра я отправляюсь в Безмолвный город на встречу с Грейс, и мне придется сообщить ей эту новость. Благодарю за превосходный ужин. И за добрые слова, – добавил он и ушел.

Люси спросила:

– Как вы считаете, мне пойти за ним?

– Сегодня вечером – нет, – ответила Тесса. – Иногда человеку требуется побыть в одиночестве. Бедная Татьяна, – продолжала она, удивив Джеймса. – Теперь я думаю, что все эти годы Велиал просто использовал ее, взял от нее то, что ему было нужно, а когда она перестала быть ему полезной, оставил умирать на пустоши.

Джеймс подумал: интересно, как повела бы себя Тесса, если бы узнала, что Татьяна сделала с ее сыном руками Грейс? Что бы сказала мать, если бы догадалась о его состоянии – привкус желчи во рту, отвратительное чувство торжества при мысли о страданиях Татьяны, которого он стыдился, но которое не мог подавить?

Он крепко сжал правой рукой левое запястье. Даже если бы Джеймс не дал себе слово открыть правду сначала Корделии, он не смог бы найти в себе мужество, чтобы рассказать родителям о браслете. Его мать всегда думала о людях только хорошее, и сейчас, глядя на Тессу, которая сочувствовала гнусной старухе, всю жизнь желавшей ей зла, он понял, что не решится разрушить иллюзии матери.

13. Ангелы средь облаков

Уму и сердцу не страшна

Решетка на окне:

И в клетке мысль моя вольна,

Любовь моя – при мне,

Ей нипочем любой засов,

Любая западня…

Лишь ангелы средь облаков

Свободнее меня![36]

Ричард Лавлейс, «К Алтее – из тюрьмы»

Свеча догорала, и Корделии приходилось напрягать зрение, глядя на страницу книги.

Она сидела в постели в своей спальне на Корнуолл-гарденс, на верхнем этаже, в мансарде, и читала одну из книг о паладинах,